— Ты просто охотница за деньгами моего сына! — резко прорезал воздух голос Виктора Павловича, разрывая атмосферу изысканного ресторана. Все гости за нашим столом замерли.
— Думаешь, я не вижу, как ты вцепилась в его наследство? — добавил он с презрением, словно бросая мне вызов перед всей семьёй.
Официант, который собирался подать шампанское для тоста, застыл на месте. Из кухонного проёма выглядывали любопытные официанты. Мое лицо пылало, руки тряслись, и чтобы скрыть это, я судорожно ухватилась за край скатерти.
— Папа, хватит, — прошептал Андрей, мой жених, но его голос звучал так тихо и беспомощно, что даже не достиг цели.
Я огляделась. Этот вечер должен был стать важным: знакомство с родителями накануне свадьбы, которая должна была состояться осенью. Мы в «Палаццо» — элитном ресторане с видом на Москву-реку, в интерьере которого сочетались старинная роскошь и современный вкус. Официанты в белых перчатках, дорогие бокалы, тщательно составленное меню. Но всё это теперь казалось фарсом.
Мать Андрея, женщина с безупречной внешностью и жемчужной нитью на шее, отводила взгляд, будто внезапно стала экспертом по узорам на салфетках. Его сестра Лиза, напротив, с плохо скрытым интересом следила за происходящим, будто зритель на спектакле.
— Я таких, как ты, насквозь видел, — продолжал Виктор Павлович, отодвигая бокал в сторону. — Считаешь, я не навёл справки? Твоя мать — библиотекарь, отец — инженер на заводе. Хрущёвка, третьесортный вуз. И вдруг — директор отдела маркетинга? Кто тебе помог? Кому ты улыбнулась, чтобы получить эту должность?
Дыши. Просто дыши. Не показывай, как больно.
— Виктор Павлович, — произнесла я, сама услышав, как дрожит мой голос, — я всего добилась сама. И я люблю вашего сына, несмотря…
— Не смешите меня! — он расхохотался, и этот смех был страшнее любого крика. — Любовь! Ты думаешь, мой сын, наследник строительной империи, не мог найти девушку из приличной семьи? С хорошими связями, с благозвучной фамилией?
Я повернулась к Андрею. Он сидел, опустив глаза, крутя запонку на рукаве своей рубашки от Brioni. Мы были вместе больше года. Он сделал мне предложение на крыше небоскрёба, когда за горизонтом медленно гас закат. Говорил, что для него не важно, кто я и откуда.
Но сейчас он молчал.
— Вы думаете, я не знаю о долгах вашей компании? — слова сорвались с языка, прежде чем я успела их остановить. Информация попала ко мне случайно, через одного знакомого в банке.
Лицо Виктора Павловича моментально переменилось. Глаза сузились, мышцы лица напряглись.
— Ты ещё смеешь угрожать мне?! — он резко встал, нависая над столом. — Андрей, если ты не прекратишь этот абсурд с женитьбой, можешь забыть обо всём. Я лучше отдам всё на благотворительность, чем позволю этой… этой охотнице за богатством запустить руки в наше состояние!
Я встала, чувствуя, как слеза скатывается по щеке.
— Простите, мне нужно уйти.
Выходя из ресторана, я услышала, как меня окликнул Андрей. Может быть, наконец решился? Но я не обернулась. Дождь лил прямо в лицо, смешиваясь со слезами, когда я бежала к метро, наплевав на туфли, которые он подарил мне на день рождения.
Но это было только начало.
— Он правда такое сказал? При всех? — Катя, моя лучшая подруга, сидела напротив в маленькой кофейне возле моего дома. Прошло три дня после того вечера, а внутри всё ещё жгло от унижения.
— Да. И знаешь, что хуже всего? Андрей не защитил меня. Просто сидел и молчал.
— А потом? Звонил? Писал?
Я кивнула, помешивая остывший кофе:
— Каждый день. Говорит, что отец переволновался, что не это имел в виду. Просит прощения за него.
— А за себя?
— Нет. Он считает, что правильно поступил, не стал конфликтовать.
— Милая, — Катя взяла мою руку, — послушай женщину, которая уже прошла через развод. Если мужчина не защищает тебя перед семьёй сейчас, он никогда этого не сделает. Сейчас у вас «конфетно-букетный период», а что будет через пять лет?
Телефон снова вибрировал — Андрей. Я сбросила.
— Знаешь, что самое обидное? — я посмотрела в окно, где моросил дождь. — Они думают, что я с ним ради денег. А ведь когда мы познакомились на маркетинговой конференции, я даже не знала, кто его отец. Мне просто понравился умный парень в джинсах и свитере, задававший интересные вопросы.
— Он что, скрывал своё происхождение?
— Нет, просто хотел, чтобы его воспринимали как личность, а не как сына миллионера. По крайней мере, так он говорил.
Но теперь я не знала, что из его слов было правдой.
Через две недели мы встретились с Андреем в его квартире — огромной, в историческом центре, с видом на монастырь. Я всегда чувствовала себя здесь чужой среди антикварной мебели и предметов искусства.
— Я поговорил с отцом, — он протянул мне бокал вина. — Он признаёт, что перегнул палку. Просто пойми, ему важно сохранить семейное состояние. У нас свои традиции, свой круг.
— А для тебя что важно, Андрей? — я поставила бокал. — Ты меня любишь?
— Конечно! — он опустился передо мной на колени. — Я люблю тебя больше всего на свете. Просто… может, нам стоит подписать брачный контракт? Это успокоит отца, и мы сможем жить спокойно.
Внутри что-то оборвалось. Вот оно. Он на их стороне.
— Мне надо в ванную, — пробормотала я и пошла в коридор.
По пути задела стопку бумаг на столике. Поднимая их, заметила документы — договоры с офшорными компаниями, письма на английском, что-то про обход санкций и «серые поставки». Моё сердце заколотилось. Я давно подозревала, что бизнес его отца связан с темным финансовым полем, но такого не ожидала.
Быстро сделав несколько фотографий, я аккуратно вернула всё на место.
В ванной я долго смотрела на своё отражение. Женщина с покрасневшими глазами смотрела на меня вопросительно: «Зачем ты это затеяла?»
Но это было только начало.
Следующие три недели я жила двойной жизнью. Днём — работа, вечером — романтические встречи с Андреем, который пытался вернуть доверие. А ночью, пока он спал, я просматривала информацию, собранную о его семье.
Юрист Павел, бывший однокурсник, помог разобраться в схемах. Оказалось, что вся строительная империя основана на подтасовках: завышенные цены на госконтрактах, откаты, некачественные материалы, уклонение от налогов.
— Это настоящая бомба, — сказал он. — Если информация попадёт куда надо, твоему будущему тестю светит десять лет за решёткой.
— Не знаю, что делать, — призналась я. — Часть меня хочет отомстить за унижение. А часть… не хочу тянуть Андрея в это.
— Уверена, он не в курсе? — Павел прищурился. — Он же работает в фирме.
И тогда до меня дошло. Конечно, он знал. Вот почему легко согласился с отцом. Вот почему предложил брачный контракт — не ради семьи, а ради защиты активов. Для них я была не невестой, а страховкой.
Горечь предательства была невыносимой.
Через месяц после ужина я сидела в кабинете следователя прокуратуры. На столе лежали документы, флешка с данными, собранными из компьютера Андрея, когда он оставил меня одну дома.
— Вы понимаете, что это серьёзный шаг — давать показания против родных людей? — спросил следователь, внимательно глядя на меня.
— Понимаю, — ответила я. — Но иногда единственный способ защитить себя — стать сильнее.
— Мы больше не вместе, — спокойно ответила я, снимая с пальца помолвочное кольцо с крупным бриллиантом и аккуратно укладывая его в сумочку. — Я разорвала с ним отношения вчера.
— Как он воспринял это?
— Сначала не поверил. Потом кричал, что я сошла с ума и упускаю шанс всей своей жизни. А когда понял, что я серьёзно, начал угрожать: если я решусь на что-то, его отец меня уничтожит.
— Но ты всё равно пришла сюда.
Я кивнула:
— Когда его отец назвал меня охотницей за деньгами, мне стало невыносимо больно. Но гораздо страшнее было осознать, что человек, которого я любила, использовал меня как прикрытие для своих тёмных дел. Я не могла просто уйти и забыть об этом.
Но это было только началом.
Через два месяца грянул скандал. Одна из крупнейших деловых газет опубликовала расследование о мошеннических схемах в строительной империи семьи Дороховых. Информация быстро разлетелась по другим изданиям, в соцсетях начались бурные обсуждения, а телеканалы приглашали экспертов комментировать ситуацию.
Виктор Павлович дал пресс-конференцию, где назвал всё происходящее клеветой и провокацией конкурентов. Он выглядел уверенно — в дорогом костюме, с золотыми запонками и ценными часами на руке. Рядом стоял Андрей, бледный и напряжённый, внимательно ловивший каждое слово отца.
Я смотрела трансляцию в квартире Кати, куда переехала после разрыва — слишком страшно было оставаться одной после его угроз.
— Наша семья строит бизнес тридцать лет, — вещал Виктор Павлович перед камерами. — Мы создали тысячи рабочих мест, построили десятки важных объектов. И теперь какие-то анонимные источники пытаются подпортить наше имя!
Телефон завибрировал — сообщение от Павла: «Переключайся на новости. Сейчас будет жарко».
Я перешла на другой канал. Там уже объявляли экстренное сообщение:
«Только что стало известно о задержании владельца строительного холдинга «ВикторСтрой», Виктора Павловича Дорохова. Ему предъявлены обвинения в мошенничестве, уклонении от налогов и даче взяток должностным лицам. Уже проведены обыски в офисах компании…»
Камера показала, как к зданию подъехали чёрные машины, из которых вышли люди в форме. Пресс-конференция прервала своё течение — в зал ворвались силовики в масках и с автоматами.
— Гражданин Дорохов, вы задержаны…
Последнее, что я увидела до прерывания трансляции, — взгляд Андрея. В нём читались страх и… осознание. Он будто знал, что я смотрю. И будто понял: это была я.
Но это было только началом.
Через полгода я запустила своё маркетинговое агентство. Не самое большое, но надёжное, с клиентами, которых рекомендовали мне коллеги, ценившие за профессионализм.
Суд над Виктором Павловичем ещё продолжался, но первые приговоры уже были вынесены его партнёрам. Андрей не понёс уголовной ответственности — дал показания против отца. Бизнес семьи был разрушен, имущество конфисковано.
Я ни разу не давала интервью, не светилась в материалах. Следователь сдержал слово — моё имя осталось вне дела. Но иногда по ночам я просыпалась от кошмаров, в которых снова слышала голос Виктора: «Ты — охотница за деньгами моего сына!»
В день вынесения приговора — девять лет строгого режима с конфискацией всего имущества — я сидела в кафе рядом с судом. Заседания не посещала, но хотела быть рядом, чтобы закрыть эту главу раз и навсегда.
— Можно присесть? — услышала я знакомый голос.
Подняв глаза, я увидела Андрея — более худого, с тенями под глазами, в простом, немного помятом костюме.
— Я должен тебе сказать… — он замялся, — ты была права. Во всём. Я знал про дела отца, знал, что всё рано или поздно рухнет. Да, брачный контракт был способом защитить часть активов. Но я действительно тебя любил, Аня.
Любил. Прошедшее время.
— И я тебя любила, — ответила я мягко. — Но благодаря тому вечеру я поняла, что моя жизнь не должна быть построена на лжи. Если бы не слова твоего отца, я могла бы стать женой, матерью твоих детей… и однажды проснуться в пустоте.
Андрей опустил голову:
— Что теперь с тобой будет?
— У меня есть свой бизнес, друзья, планы. А ты?
— Уезжаю в Европу. Остались немного денег на счету за границей. Начну заново.
Он протянул мне коробочку:
— Это твоё кольцо. Сохранил. Его цена — минимум три миллиона. Можешь продать.
Я взяла коробочку и положила в сумку:
— Спасибо. Но продавать не буду. Оставлю как память. О том, что деньги — не главное.
Когда он ушёл, я некоторое время смотрела на сверкающий камень, затем закрыла крышку и попросила официанта:
— Принесите счёт. И ещё… — я указала на двух девушек за соседним столиком, — оплатите их заказ тоже.
— Передать от кого?
— Просто скажите: иногда потеря кольца — это находка себя.
Полтора года спустя, на открытии второго филиала моего агентства в Санкт-Петербурге, ко мне подошёл высокий мужчина с добрыми глазами:
— Простите за дерзость, но я давно хотел с вами познакомиться. Меня зовут Александр.
— Приятно, — я улыбнулась, пожимая ему руку. — А что именно вы обо мне слышали?
— Что вы не побоялись встать на пути системы. Что строите честный бизнес с нуля. Что вы…
— Хватит, — засмеяюсь я. — Давайте лучше начнём с самого начала. Меня зовут Анна.
— Александр. Просто Александр. Без громких имён и наследства.
— Знаете, Александр, — я подняла бокал шампанского, — мне кажется, это начало прекрасной дружбы.
Или даже большего.