Как Алефтина оказалась в офисе — никто толком не помнил. Она появилась так, словно всегда была здесь: тихая, незаметная женщина или девушка — понять было сложно. Кто-то считал ее молодой, кто-то думал, что она старше, но внешность скрывала под платком, повязанным по-деревенски, с длинной водолазкой, с высоким воротником, закрывающей шею.
Она мыла полы, натирала до блеска унитазы, ручки металлические двери, стёкла перегородок — всё, что пачкали руки и лбы клиентов. Всё это продолжалось уже три месяца, и ни один сотрудник банка так и не услышал от неё ни слова.
Никто не видел на ее макияже, не заметил запаха духовки — только свежесть средств для достижения полов и чистого воздуха. И действительно, весь офис после нее сиял и источал уютную, почти домашнюю чистоту.
Отношения сотрудников к ней были разные: кто-то жалел, кто-то просто игнорировал, а кто-то заканчивал себе издёвки.
— Эй, немая! Тут пыль! — указывал пальцем в абсолютно чистом уголке насмешник — молодой менеджер из кредитного отдела. Он специально искал повод, чтобы вывести ее из равновесия, но Аля лишь молча брала тряпку и сделала то, за что платили ей. Никакой Состояния — только работа.
— Смотри, как потеет! — однажды засмеялся другой, за то, что ты получил локтем от более опытных сотрудниц, сочувствующих уборщицы.
Алефтина вздыхала, ничего не говорила, аккуратно обходила грубость, будто привыкла. А вечером вернулась в свою тесную квартиру, накормила своих рыбок, приготовила скромный ужин и садилась рисовать. Ее рисунки поразили своей мягкостью, воздушностью — акварельной текла на бумаге, создания целых миров. Рисовала она не ради славы, даже никому их не заказывала. Только для себя. Иногда выходила на пленэр — тогда ее работы стали еще ярче, загадочнее, наполненные светом природы.
Но ночью к ней приходил один и тот же кошмар. Девять лет он повторялся без изменений. И каждый раз она просыпалась от собственного крика.
Вспышка произошла в июньскую ночь. Где-то в подъезде раздались крики, пронзительные и нестабильные. Пахло Гарью. Дым пробирался сквозь щели, через замочную скважину. Значит, горело не у них.
Родители Али и ее маленький брат в спешке схватили документы и выбежали на улицу прямо в пижамах и тапочках. На устройстве уже собрались соседи — все в растерянности, кто во что, но тоже не в полном порядке.
Горела квартира на втором этаже — как раз напротив их дверей. Окно было чуть приоткрыто, и дым уже струился в ожидании.
— Вызвали МЧС? — зевая, спросила женщина с первого этажа. Но как только она придумала, что при тушении может затопить ее ремонт, быстро протрезвела и начала жалеть о своих словах.
— Кажется, вызвали, — ответил кто-то из толпы, попутно прося всех заткнуться и не добавлять лишне паники.
Аля почти не знала, жившей семьи напротив. Они переехали недавно — муж и жена средних лет, мальчик Лёша, ему шесть лет. Общения почти не было, но с ребёнком они как-то сблизились. Аля умело подходила к детям — когда-то работала в школе учительницей, да так, что ее любили ученики и уважали коллеги.
Она уже собралась спуститься на улицу к карантину, как вдруг услышала внутри квартиры кашель. Прислушалась — кашель был детским. Понятно, что он — там, внутри. Отложить нельзя.
Аля подошла к двери соседей, проверила — закрыла на ключ. Что делать?
«Инструменты… где инструменты?» — лихорадочно вспоминала она. Слава богу, отцовский ящик с инструментами стоял дома, под полкой с обувью. Она достала монтировку.
«Только бы получилось… Только бы успела!» — Думала она, в заключении лом между дверью и косяком.
Если бы соседи по железу вовремя поменяли входную дверь, если бы установили ее, шансов бы не было. Но старая фанерная, двухстворчатая, всё ещё держалась на замке времен советских строителей.
Ломик вошёл глубоко, дверь поддалась. За ней — плотный вал дыма. Внутри пылала комната, огонь уже охватывал шторы и часть мебели. В гостиной на диване лежала женщина — скорее всего, задохнувшаяся дымом. А где мальчик?
Аля протянула руку и нащупала маленькое тело. Лёша почти не дышал. Она осторожно подняла его, но обратным путем выйти уже не могла — пламя усилилось.
«Нужно к окну!» — промелькнуло у нее в голове. Из комнат в коридоры, сквозь огонь, сквозь жар. Шторы уже вспыхивали, рамы трещали от температуры. Она схватилась за раскалённую ручку окна — кожа на ладони мгновенно вспухла. Боль пронзила тело, но Аля всё равно распахнула окно.
Внизу ахнули. Пожарные уже были рядом, разматывали рукава, слушая крики толпы. Увидев окно, они быстро развернули спасательное полотно.
— Лёшка! Сынок! — раздался крик мужчины, только что повернувшегося с командировки. Он попытался сбежать в подъезд, но его удержали.
Аля, теряя силу, подняла мальчика и передала его через окно. Не видела, как его поймали. Не слышал воплей родителей. Не чувствовала, как сама пришла в сознание, выползая следом…
Свежий воздух, ворвавшийся через распахнутое окно, стал топливом для огня. Пламя мгновенно охватило всю квартиру.
Ей было всего 22 года. То, что она выжила, казалось чудом — врачи не верили, что человек с такими ожогами сумел выжить даже с первого дня. Но самое большое везение — ее лицо осталось невредимым.
Лёшка тоже была спасёна, в отличие от своей матери. Как выяснилось позже, она задохнулась от дыма. А вот куда уехал мужчина с сыном после свадьбы жены — об этом никто не знал. Они исчезли без следа.
Для возникновения пожара эксперты назвали старую электропроводку — ту самую, которая давно требует замены.
Восстановление было долгим и мучительным. Алю буквально собрал по кусочкам. Труднее всего оказалось пережить испытание мамой: сердце женщины не выдержало, когда она увидела свою дочь в огне.
Шрамы покрыли руки, плечи, спину. Хотелось бы обратиться к пластическим хирургам, но денег не было, поэтому приходилось носить одежду с длинными рукавами и высоким горлом — чтобы скрыть болезненные воспоминания на коже.
— Алечка, может, продадим квартиру? — переживал отец. — Купим что-нибудь поменьше, тебя долечим…
Она только качала голову. Говорить она больше не могла. После пожара и смерти мать просто замолчала. Врачи разводили руками — с голосовыми связками всё было в порядке, но организм отключил эту функцию сам. «Нервное состояние», — предположили они. «Подождом».
Квартиру всё же меняли. Брат женился, взял ипотеку — помощи от него не ждали. Отец забрал себе угол — на всякий случай, если вдруг нагрянут в гости.
Преподавать дальше она уже не могла.
— Алефтина Тарасовна, я понимаю ваше состояние… Но как вы будете учить детей? — Директор школы поддерживает увольнительную с тяжёлым сердцем.
Аля молча кивала. Да, теперь из нее точно не педагог.
Работу нашла случайно — в офисе, где была приспособлена уборщица. Она прошла с очередного пленэра, увидела объявление на стеклянной двери и, не раздумывая, вошла. Почему ее взяли — до сих пор неизвестно. Но управляющий никогда не жалел. Руки заболели от давних ожогов, но она терпела. Сквозь боль она мыла полы, протирала стёкла, натирала ручки — и за это время её руки стали чуть мягче, менее напряжённые.
Все сотрудники остались довольны — холодильник передвинуть, шкаф поднять, лестницу вымыть. Никто не догадывался, насколько силен ее президент.
Когда офис переехал в другой район, управляющий позвонил своему знакомому:
— Михалыч, привет! У меня есть тебе одна рекомендация. Девушка — просто находка. Только поддерживай ее хорошенько.
Так Аля оказалась в банке. Конечно, здесь тоже попадались дерзкие молодые люди, равнодушные начальники… Но работа продолжалась постоянно — и выполняла она ее добросовестно.
— Эй, ты чего молчишь всё время? — провоцировал менеджер. — Не можешь или не хочешь? Или зарплата маленькая?
Она не проверяла. Только терпеливо натирала стекло, старое и так сверкало.
И вот однажды в помещении потянулись шёпоты. Все клиенты, все служащие обернулись ко входу. К банку подъехала дорогая машина. Из нее вышел мужчина и уверенно направился внутрь.
— Шеф! Сергей Михайлович! Приехал!
Аля продолжала протирать окно — желтые перчатки мелькали по стеклу.
— Здравствуйте, Сергей Михайлович! — поприветствовал его главбух.
Аля вздрогнула. Обернулась.
Мужчина заметил ее. На лице мелькнуло узнавание. Он замер, потом шагнул вперед, подошёл ближе. Его глаза наполнились слезами. Перед всеми он опустился на колени и, сняв с рук перчатки, поцеловал ладонь, покрытые рубцами. Все присутствующие застыли в недоумении.
Она тоже плакала.
— Это вы… — прошептал он, поднимаясь и обдумывая ее. — Вы спасли моего сына!
Он обратился к сотрудникам:
— Эту девушку, которая почти ценой жизни вынесла Лёшу из огня!
В зале повисло напряжение. Кто-то смущенно опустил, кто-то закашлял от неловкости взгляда. А потом один за другими проблемами аплодисменты — сначала робкие, потом — громкие, дружные. Аля растерянно улыбалась, пряча руки, которые всё ещё держали за руку Сергея.
И в этот момент в банке бегал парень пятнадцати лет:
— Пап, ты обещал быстро! Я тебя уже час жду!
Он замер на месте, увидев отца на коленях перед женщиной.
Аля почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Посмотрела на мальчика, потом на мужчину — и поняла. Сергей обернулся и тихо произнес:
— Лёша… Это та самая женщина, что вытащила тебя из огня.
Парень бросился к ней, что произошло в объятии:
— Наконец-то мы тебя нашли!
И тогда, словно удар молнии, вернулся ее голос. Возможно, стресс помог ему проснуться — бывает и такое. Голос стал ниже, чуть хрипловатый, но именно такие интонации добавили ей загадочности и интеллекта.
Они часто встречались втроём — в кафе, дома, в парке. Говорили обо всем, что произошло за эти годы. Впервые за девять лет Аля ночью не проснулась от кошмара.
Как оказалось, Сергей и Лёша много лет искали её. Они знали лишь, что она выжила, но нового адреса не знали — квартира была занята другими людьми. И не думали, что встретят снова — тем более в роли уборщицы.
Когда Сергей узнал, что именно эта женщина работает в их филиале, он сразу же сумел ей достойное лечение. Оплатил все операции, необходимую реабилитацию. Он чувствовал, что должен это сделать.
А еще один знакомый Сергея, владелец частной галереи, случайно увидел ее работу. Он был поражён. Ее акварельная живопись, тонкая и светлая, получила одобрение Конгресса США. Теперь ее картины стали покупать, а имя — произноситься в кругах местных художников.
Аля не знала, что жизнь может быть такой — когда тебя ценят, когда благодарят, когда поддерживают красоту, несмотря ни на что.