Когда арендодатель Нэнси потребовал, чтобы она и её три дочери покинули свой дом на неделю, она подумала, что хуже уже не будет. Но неожиданная встреча с братом арендодателя раскрыла шокирующее предательство.
Наш дом не велик, но это наш дом. Полы скрипят при каждом шаге, а краска на кухне отслоится настолько сильно, что я начала называть её «абстрактным искусством».
Тем не менее, это дом. Мои дочери, Лили, Эмма и Софи, делают его таким, со своим смехом и маленькими вещами, которые напоминают мне, почему я так упорно тружусь.
Деньги всегда были на первом месте в моих мыслях. Моя работа официантки едва покрывала аренду и счета. Не было никаких подушек безопасности, запасного плана. Если что-то пойдет не так, я не знала, что мы будем делать.
На следующий день, когда я вывешивала белье, позвонил телефон.
— Алло? — ответила я, прижимая телефон между ухом и плечом.
— Нэнси, это Петерсон.
Его голос заставил моё сердце сжаться.
— О, привет, мистер Петерсон. Всё в порядке?
— Мне нужно, чтобы вы уехали на неделю, — сказал он так, как если бы просил меня полить его растения.
— Что? — я замерла, все еще держа носки Софи в руках.
— Мой брат приезжает в город, ему нужно место для проживания. Я сказал ему, что он может остаться в вашем доме.
Я подумала, что, наверное, я его неправильно услышала.
— Подождите — это мой дом. У нас есть договор аренды!
— Не начинай с этой ерундой про договор, — грубо перебил он. — Помнишь, когда ты опоздала с арендой в прошлом месяце? Я мог бы выгнать вас тогда, но не сделал этого. Ты мне должна.
Я крепче сжала телефон.
— Я опоздала всего на один день, — сказала я, мой голос дрожал. — Моя дочь болела. Я объясняла это вам…
— Не важно, — прервал он. — У тебя есть время до пятницы, чтобы уехать. Уезжай, или, возможно, ты не вернешься вообще.
— Мистер Петерсон, пожалуйста, — сказала я, стараясь скрыть отчаяние в голосе. — У меня нет другого места для проживания.
— Не моя проблема, — холодно сказал он, и линия прервалась.
Я сидела на диване, глядя на телефон в руках. Мое сердце бешено стучало в ушах, и я чувствовала, что не могу дышать.
— Мама, что случилось? — спросила Лили, моя старшая дочь, стоя в дверях, её глаза полны тревоги.
Я заставила себя улыбнуться.
— Ничего, дорогая. Иди играй с сестрёнками.
Но это было не «ничего». У меня не было сбережений, близких родственников, чтобы помочь, и я не знала, как бороться. Если я бы решилась противостоять Петерсону, он нашел бы предлог, чтобы выгнать нас навсегда.
В четверг вечером я собрала то немногое, что мы могли унести, в несколько сумок. Девочки задавали много вопросов, но я не знала, как объяснить им, что происходит.
— Мы отправимся в приключение, — сказала я им, стараясь звучать весело.
— Это далеко? — спросила Софи, прижимая к себе мистера Флоппи.
— Не очень, — сказала я, избегая её взгляда.
Хостел оказался хуже, чем я ожидала. Комната была крошечной, едва достаточно большой для нас четырёх, а стены такие тонкие, что мы слышали каждый кашель, каждый скрип, каждую громкую реплику с другой стороны.
— Мама, здесь шумно, — сказала Эмма, закрывая уши руками.
— Знаю, детка, — тихо сказала я, гладя её по волосам.
Лили попыталась развеселить сестёр, предложив сыграть в “Угадай, что я вижу”, но это не помогло надолго. Лицо Софи съёжилось, и слёзы потекли по её щекам.
— Где мистер Флоппи? — всхлипнула она, её голос срывался.
Моё сердце упало. В спешке я забыла её зайца.
— Он остался дома, — сказала я, сжимаясь от боли в горле.
— Я не могу спать без него! — всхлипнула Софи, крепко обнимая мою руку.
Я прижала её к себе, тихо шепча, что всё будет хорошо. Но я знала, что это не так.
Той ночью, пока Софи плакала и засыпала, я смотрела на треснувший потолок, чувствуя полную беспомощность.
К четвертому дню её слёзы не прекращались. Каждый её всхлип был как нож в моё сердце.
— Пожалуйста, мама, — прошептала она, её голос был совсем слабым. — Я хочу мистера Флоппи.
Я держала её крепко, покачивая её в руках.
Я больше не могла это выдержать.
— Я его принесу, — прошептала я, больше себе, чем ей.
Я не знала как, но я должна была попытаться.
Я припарковалась на улице, моё сердце стучало, когда я смотрела на дом. А что если они не пустят меня? Что если мистер Петерсон будет там? Но лицо Софи, залитое слезами, не выходило у меня из головы.
Я сделала глубокий вдох и подошла к двери, в ушах всё ещё звучал её отчаянный «пожалуйста». Мои костяшки постучали по дереву, и я затаила дыхание.
Дверь открылась, и передо мной стоял мужчина, которого я никогда не видела. Он был высоким, с добрым лицом и острыми зелеными глазами.
— Чем могу помочь? — спросил он, озадаченно глядя на меня.
— Здравствуйте, — пробормотала я. — Извините, что беспокою, но я — арендатorka. Моя дочь оставила своего мягкого зайца дома, и я надеялась, что смогу забрать его.
Он удивленно моргнул.
— Подождите. Вы живете здесь?
— Да, — ответила я, чувствуя ком в горле. — Но мистер Петерсон сказал, что мы должны уехать на неделю, потому что вы будете жить здесь.
Его брови сдвинулись.
— Что? Мой брат сказал, что дом пуст и готов для меня.
Я не могла остановить слова.
— Он не пуст. Это мой дом. Я с детьми в хостеле по ту сторону города. Моя младшая не может спать, потому что у неё нет её зайца.
Его лицо потемнело, и на секунду я подумала, что он сердится на меня. Но он пробормотал:
— Этот сын… — Он остановился, закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Мне очень жаль, — сказал он, его голос стал мягким. — Я не знал. Заходите, мы найдём зайца.
Он отступил в сторону, и я, немного колеблясь, вошла в дом. Запах дома сразу ударил мне в нос, и мои глаза наполнились слезами, которые я не позволила себе пролить. Джек — как он представился, — помог мне искать Софи в её комнате, которая выглядела нетронутой.
— Вот он, — сказал Джек, вытащив мистера Флоппи из-под кровати.
Я прижала зайца к себе, представляя радость Софи.
— Спасибо, — сказала я, голос дрожал.
— Расскажите всё, — сказал Джек, садясь на край кровати Софи. — Что именно сказал вам мой брат?
Я немного колебалась, но рассказала всё: звонок, угрозы, хостел. Он слушал молча, его челюсть сжималась с каждым словом.
Когда я закончила, он встал и достал телефон.
— Это не правильно, — сказал он.
— Подождите, что вы собираетесь делать?
— Исправить это, — сказал он, набирая номер.
Разговор был бурным, хотя я слышала только его сторону.
— Ты выгнал мать-одиночку с детьми из дома? Ради меня? — голос Джека был острым. — Нет, ты так не отделаешься. Исправь это сейчас или я сделаю это.
Он повесил трубку и повернулся ко мне.
— Собирай вещи из хостела. Ты возвращаешься домой сегодня вечером.
Я моргнула, не уверенная, что правильно его услышала.
— А ты?
— Я найду себе другое место для ночлега, — твердо сказал он. — Я не могу остаться здесь после того, что сделал мой брат. А он будет платить твою аренду следующие шесть месяцев.
В тот вечер Джек помог нам вернуться домой. Софи расплылась в улыбке, когда увидела мистера Флоппи, её маленькие руки крепко держали зайца, как сокровище.
— Спасибо, — сказала я Джеку, пока мы распаковывали вещи. — Ты не обязан был делать всё это.
— Я не могла бы позволить вам остаться там ещё на ночь, — просто сказал он.
В течение нескольких недель Джек продолжал появляться. Он починил протекающий кран на кухне. Однажды он принёс продукты.
— Ты не должна была делать это, — сказала я, чувствуя переполнение эмоциями.
— Это ничего, — сказал он с пожатием плеч. — Мне нравится помогать.
Девочки обожали его. Лили спрашивала его совета по научному проекту. Эмма заставляла его играть в настольные игры. Даже Софи согрелась к нему, предложив мистеру Флоппи «обнимашку», чтобы Джек мог присоединиться к их чаепитию.
Я начала замечать в нём больше, чем просто добрые поступки. Он был забавным, терпеливым и искренне заботился о моих детях. В конце концов, наши ужины превратились в романтику.
Однажды, несколько месяцев спустя, когда мы сидели на крыльце после того, как девочки легли спать, Джек тихо заговорил.
— Я думал, — сказал он, глядя в сад.
— О чём?
— Я не хочу, чтобы ты и девочки когда-либо почувствовали себя так, как тогда. Никто не должен бояться потерять свой дом за одну ночь.
Его слова висели в воздухе.
— Я хочу помочь вам найти что-то постоянное, — продолжил он. — Ты выйдешь за меня замуж?
Я была ошеломлена.
— Джек… Я не знаю, что сказать. Да!
Через месяц мы переехали в красивый дом, который Джек нашёл для нас. Лили получила свою комнату. Эмма покрасила свою в розовый цвет. Софи побежала в свою, держа мистера Флоппи как щит.
Когда я уложила Софи спать той ночью, она шепнула:
— Мама, мне нравится наш новый дом.
— И мне тоже, детка, — сказала я, целуя её в лоб.
Джек остался на ужин той ночью, помогая мне накрывать на стол. Пока девочки болтали, я смотрела на него и знала: он был не просто нашим героем. Он был семьёй.