Виталий очнулся в незнакомом помещении. С первых секунд он понял, что находится в больнице — характерный запах антисептиков, белые стены и типичная больничная обстановка не оставляли сомнений. «Что за чушь?» — промелькнуло у него в голове. Он отчетливо помнил, как остановился у дорожного знака, оглядел открывшийся перед ним пейзаж и улыбнулся, вспоминая, как в детстве бродил по улицам этого города.
Какие же это были времена! Пусть даже воспитатели порой запирали его в кладовке на сутки, где, между прочим, водились мыши. Виталий не держал на них зла — их было слишком мало, чтобы справляться с толпой непослушных детей, и им приходилось как-то поддерживать порядок. Однако, покинув этот город, он даже не думал сюда возвращаться. И вот теперь он здесь, в больнице, без малейшего понимания, как сюда попал.
Он вспомнил, как въехал в город, остановился у небольшого магазинчика, чтобы купить воды и спросить, есть ли в городе гостиница. На этом воспоминания обрывались. Как он оказался в больнице — загадка. Виталий резко сел на кровати, отчего у него закружилась голова, и он едва не потерял сознание.
— Не торопитесь! Сейчас я позову врача, — сказала медсестра и вышла из палаты.
Виталий снова лег, но успел заметить, что за окном уже стемнело. «Как так? Я ведь въехал в город утром!» — подумал он с недоумением.
Прошло несколько минут. Он уже собирался снова попытаться встать, как дверь распахнулась, и в палату буквально ворвался невысокий мужчина в белом халате.
— Здравствуйте! У вас рак, — без предисловий заявил врач.
Виталий открыл рот, потом закрыл. Он не мог найти слов.
— Вам стало плохо, вы долго не приходили в сознание. Мы взяли анализы. Я всегда сразу сообщаю пациентам правду, — доктор говорил быстро и отрывисто. Виталию даже показалось, что от него слегка пахло перегаром.
— Но меня ничего не беспокоило! — наконец вырвалось у Виталия.
— С раком так и бывает. Он не беспокоит, пока не становится слишком поздно, — ответил врач и так же стремительно вышел из палаты.
Медсестра, стоявшая рядом, вздохнула:
— Извините, пожалуйста. Валерий Валерьевич у нас… своеобразный. Не все могут понять его манеру общения.
— «Своеобразный» — это мягко сказано, — пробормотал Виталий. — Скажите, это правда? То, что он сказал?
— Анализы сделаны, и вы, конечно, можете их перепроверить, но… — медсестра не договорила, но её взгляд говорил сам за себя.
У Виталия потемнело в глазах. «Это бред! Я всегда чувствовал себя прекрасно!» — кричал внутренний голос. Тело стало тяжелым, в ушах зазвенело, а в голове будто застучали молоточки. «Всё кончено. Эта болезнь неизлечима. Могу я уехать?»
— Да, конечно, только будьте осторожны. Обморок может повториться. Вы не местный, будете лечиться у себя? — спросила медсестра.
Виталий горько усмехнулся: «Мне бы к психиатру сначала. Ну и манера сообщать плохие новости! Скажите, могу я взять результаты анализов с собой?»
— Конечно, сейчас сделаю копии.
Выйдя на улицу, Виталий глубоко вдохнул свежий воздух и прислушался к своим ощущениям. Ничего, кроме легкой слабости, он не чувствовал. Через минуту к нему подошла девушка:
— Вот, держите. Не отчаивайтесь, современная медицина творит чудеса, многие выздоравливают.
Виталий не хотел поддерживать разговор, но всё же спросил:
— Скажите, а в городе есть гостиница?
— Конечно. Идите прямо, на первом перекрестке сверните налево, и вы сразу её увидите.
Гостиница оказалась вполне приличной. Виталий заказал ужин в номер, открыл ноутбук, связался с другом и отправил ему фотографии анализов. Пока друг изучал документы, Виталий с аппетитом доел ужин и с усмешкой подумал: «Неплохой аппетит для человека, которому только что сообщили о смертельной болезни». На столе зазвонил телефон.
Алло.
Виталь, ты где вообще? У нас такие анализы уже лет двадцать не расшифровывают!
Да я тут, в маленьком городке, за 700 км от вас.
Ну тебя и занесло! Слушай, даже не знаю, что сказать. Без полного обследования я ничего конкретного не могу утверждать. Да, что-то похожее, но…
То есть, если верить анализам, этот чудак не ошибся?
Ну, вроде бы, но понимаешь, такой диагноз просто так не ставят. Тебе нужно приехать ко мне в клинику, пару дней на обследование.
Ладно, как приеду — разберёмся.
Точно, приезжай. А ты вообще зачем туда махнул?
Да так, решил в прошлое вернуться.
Понятно. Виталь, главное — не падай духом, медицина сейчас далеко шагнула.
«Уже слышал», — положив телефон на стол, Виталий задумался. «И зачем я вообще сюда приперся? Ах да, могилу матери навестить. Все эти годы, пока жил, работал, думал только об одном. Почему? Почему они от меня отказались?»
Прошло уже 15 лет с тех пор, как он покинул детский дом, но Виталий решил докопаться до правды. Нанял детективов, сказал, что деньги не проблема. Пусть копают. Ребята постарались, но предупредили:
Виталий Андреевич, мы всё перепроверили тысячу раз. Но из-за того, что это было давно, точность — 90%. Мы докопались до момента, когда вашу мать похоронили, но что было до этого — неизвестно. Она часто переезжала, соседи путаются в показаниях.
Понял. Могилу нашли?
Да, вот фотографии.
Виталий долго вертел в руках снимок:
Ничего не понимаю. Кто-то ухаживает за ней?
Похоже на то, но сторож клянётся, что не знает, кто.
Загадочный сторож?
Да нет, просто вечно пьяный.
А, ясно. Ну ладно, дальше сам разберусь. Спасибо.
И вот пять лет он никуда не ехал, терпел. А недавно подумал: «Хватит, надо ехать». И поехал. Решил просто посидеть у могилы, помолчать. Вроде бы ничего особенного. Но он даже не заметил, как уснул. Снились кошмары, проснулся разбитым.
Утром, спросив дорогу на кладбище, сел в машину. «Совсем расклеился. Сколько раз мы с пацанами ночью гоняли сюда. Кто смелый, а кто трус». Поставив машину у ворот, взял цветы с местного рынка и пошёл вглубь кладбища, сверяясь с фото. Наконец нашёл.
Ну, здравствуй, мать.
Виталию показалось, что кусты неподалёку зашевелились, как будто кто-то там есть. Присмотрелся — никого. Даже как-то жутковато стало. Усевшись на старую лавочку, он произнёс:
Не знаю, что сказать. Не знаю, зачем приехал. В глаза тебе посмотреть не смогу, спросить «почему?» — тоже.
Он помолчал:
На душе вроде легче.
Положил цветы, провёл рукой по кресту.
Скоро, наверное, ты сама всё расскажешь. Мне тут в вашей больнице диагноз поставили, жить осталось недолго. Вот встретимся, и я спрошу. Хотя нет, спрошу сейчас — почему ты отдала меня в детский дом? Я точно знаю, что попал туда, когда мне было три. Просто почему? Подумай, как ответишь, а я как приду — расскажешь.
У него возникло странное ощущение, будто он говорит что-то бессмысленное, словно маленький ребёнок, который лепечет, не зная, как правильно выразить свои мысли. Ему казалось, что кто-то смотрит на него свысока. Виталий встал и произнёс: «Нужно ехать. Ладно, мама, скоро увидимся. Тяжело быть одному».
Он медленно направился к выходу. Ему снова почудилось, что рядом кто-то есть. Где-то хрустнула ветка, где-то зашуршали листья. Когда Виталий добрался до машины, он с облегчением выдохнул и сказал себе: «Что ж, какая-никакая, а родина. Скажу, что на этом кладбище похоронили». Он открыл дверцу машины и вдруг услышал:
— Не торопись умирать, пожалуйста.
Он обернулся и увидел девочку лет десяти. Судя по всему, она была из детдома или просто бродяжка. Виталий поморщился: «Сейчас начнёт желать здоровья и клянчить деньги». Он сел в машину, захлопнул дверь, выехал за поворот и остановился на пригорке.
Девочки не было. «Что его задело? У неё было не такое выражение лица, как у тех, кто просит деньги». Он немного постоял. «Да чего я? Денег мне жалко, что ли? Они мне скоро вообще не понадобятся». Резко развернув машину, он поехал обратно. Девочка сидела на скамейке у входа и смотрела в одну точку. Увидев его, она встала.
— Здравствуйте, возьмите денег.
— Нет, спасибо. Мне не нужно.
Он с недоумением посмотрел на неё:
— Может, ты хочешь поесть?
Она снова отрицательно покачала головой. Виталий совсем запутался. «Чего я тут стою?» Он присел рядом с ней.
— Ты из детдома?
— Да. А как вы догадались?
— Я сам там вырос. Матильда ещё работает?
Девочка прикусила кулак:
— Да, она уже совсем старая и поэтому очень злая.
Виталий улыбнулся:
— А ты что здесь делаешь? Пришла навестить бабушку?
— Мама похоронена далеко, а бабушка здесь. Вот я иногда к ней убегаю.
— И у тебя больше никого нет?
— Да… Думала, что есть. А теперь не знаю.
— Это как?
— Пойдёмте, я покажу вам могилу бабушки, и вы всё поймёте.
Виталий удивлённо посмотрел на девочку. На секунду ему показалось, что она может быть связана с бандитами, и его там подстерегает опасность. Но потом он подумал, что никто не мог знать, что он вернётся, даже он сам.
— Ну, пойдём.
Девочка засеменила рядом с ним:
— Понимаете, у моей бабушки была очень трудная жизнь, мне мама рассказывала. Наш дедушка играл в карты, у него всегда были долги. Они часто убегали, им угрожали, их дом сожгли. А потом дедушка проиграл в карты мою маму.
Она уже была взрослой, и, чтобы дедушку не убили, ей пришлось выйти замуж за моего папу. Папа был таким же, и я его даже не помню. Мама много работала, чтобы отдать все долги, которые остались после папы. Но она надорвалась и умерла где-то на севере. Бабушка давно умерла, а где дедушка — никто не знал. Вот меня и отдали в детдом.
Виталий покачал головой:
— Ничего себе, какая у тебя жизнь.
— Мы пришли.
Виталий поднял глаза и чуть не упал. Они стояли у могилы его матери.
— Что? Что всё это значит?
— Я, когда услышала, что вы называете бабушку мамой, сама чуть не упала. А потом вспомнила, что мама говорила — у неё был брат, но он умер совсем рано. А сейчас я тоже не понимаю — если вы умерли, как вы здесь? Вы что, вернулись?
Виталий схватился за голову. Его мозг будто взрывался. «Пожалуй, сегодня уехать не получится».
— Так, стоп. А у кого ты жила всё это время, пока твоя мама ездила зарабатывать деньги?
— У тёти Нины, подруги мамы. Она хотела оформить опеку надо мной, но ей не разрешили.
Так, знаешь, где она живёт?
Конечно, я к ней часто заглядываю.
Поехали к ней.
Интересно, что за подруга такая, которой опеку не дали. Они остановились у небольшого аккуратного домика. Виталий вошёл. «Есть кто дома?» В ответ что-то зашуршало, и из комнаты выехала молодая женщина в инвалидном кресле. Ему стало так стыдно — он ведь накрутил себя по дороге, представляя её пьющей и равнодушной.
Здравствуйте. Вы Нина?
Да, здравствуйте. А вы тут мимо?
В коридор влетела девчонка и бросилась на шею к женщине.
Ой, Дашка-стрекоза, ты опять сбежала?
Ага! И не зря. Знаешь, кто это?
Нина посмотрела на него своими большими красивыми глазами.
Нет.
Это сын моей бабушки.
Да ты что-то путаешь.
Виталий вздохнул:
Нин, можем поговорить? Я сам уже ничего не понимаю.
Конечно, проходите в комнату, а мы с Дашей чай приготовим.
Виталий разглядывал фотографии. Вот Нина совсем юная, с медалью возле воздушного кольца. Ещё фото, ещё медали. Много снимков, но все они заканчивались на её 18 годах. Потом — ни одной. «Значит, она пострадала в спорте», — подумал он.
Ему пришлось задержаться в городе почти на две недели. Всплывали такие детали! Оказалось, когда его отца в очередной раз прижали, он просто сдал Виталия в детский дом.
Мать в то время лежала в больнице после его побоев, и отец убедил её, что ребёнок умер. Мама Даша родилась позже, через три года после того, как Виталий попал в детский дом. История была слишком запутанной.
Как всё происходило, как обстояло с документами — никто толком не знал. Говорили: «Тогда могло быть что угодно! Время было неспокойное, купить новый паспорт или свидетельство о смерти — дело пяти минут».
Дашка, давай в машину!
Проводить Дашу вышел весь детский дом. Девчонка в новых модных вещах, с красивой стрижкой, была неузнаваема. Она трижды выскакивала из машины, чтобы обнять всех, включая Матильду. Та, кстати, узнала Виталия и даже хмыкнула:
А из тебя человека делают!
Наконец он сел за руль. Даша посмотрела на него:
Мы так и уедем?
Виталий покачал головой. Состоялся тяжёлый разговор с Ниной. Он хотел забрать её, показать врачам, но Нина упёрлась:
Не поеду.
Почему?
Она отвела взгляд и тихо сказала:
Не могу. Тяжело находиться с тобой. А если мне не смогут помочь? Я не переживу.
Ночь он не спал, размышляя над её словами. А утром его осенило: «А что, если Нина просто боялась? Она ему нравилась, а вдруг и он ей тоже?»
Даш, как думаешь, я нравлюсь тёте Нине?
Девочка вздохнула:
Она вас любит. Я видела, как она плакала, глядя на вас в окно.
Ты уверена?
Ну да, я уже взрослая.
Виталий улыбнулся и завёл машину. Когда он усадил Нину на сиденье и закинул её сумку в багажник, зазвонил телефон. Это был его друг.
Виталь, ты уехал из того города?
Да, вот как раз собирался.
Разрешаю тебе заехать и набить морду тому доктору.
Не понял.
Короче, я связался с главным той СЭС. Тот доктор перепутал анализы. Там бабка лечится, никак не могли понять, как у неё анализы стали, как у космонавта.
Виталий положил телефон в карман и рассмеялся, посмотрев на испуганную Нину.
Нин, ты мне очень нравишься. И мне плевать на твоё кресло. Я просто хочу тебе помочь, тебе и ребёнку. Ты мне нравишься такая, как есть.
Нина несмело улыбнулась:
Ты хочешь сказать, что начинается что-то новое?
Именно, у всех у нас.
И он нажал на газ.