Я пообещала своей сестре и её мужу, что хорошо позабочусь о своей племяннице, Еве, пока они уедут на выходные. Задача была простой — Еве десять лет, она достаточно самостоятельная, чтобы не требовать постоянного присмотра, и с нетерпением ждала ночёвки у своей подруги Алисы в пятницу.
Я отвезла её, перекинулась парой слов с мамой Алисы и уехала, будучи уверенной, что у них будет прекрасное время.
Но через час мой телефон зазвонил.
— Тётя Лиза, ты можешь меня забрать?
В её голосе звучало спокойствие, но я почувствовала нотку беспокойства.
— Конечно, милая. Всё в порядке?
— Мне просто… не по себе.
Мне не нужно было дополнительных объяснений. Я схватила ключи и выехала к ней.
Когда Ева села в машину, я заметила, как напряжение покинуло её маленькое тело. Она глубоко вздохнула и прижала колени к груди.
— Что случилось? — осторожно спросила я, пока мы отъезжали.
Она колебалась, но в итоге заговорила:
— В комнате Алисы есть камера наблюдения. Когда я её заметила, то спросила, зачем она нужна. Алиса сказала, что её родители установили её для безопасности. Это было странно, но я подумала — ладно, вдруг у них такие правила. Но когда я накрыла камеру своей толстовкой, мама Алисы зашла через несколько минут и убрала её. Это было… странно.
У меня по спине пробежал холодок.
Я достала телефон и набрала номер Елены, мамы Алисы.
Она ответила сразу, её голос был тёплым, даже слишком дружелюбным.
— О, Лиза! Всё в порядке? Вы добрались домой?
Я не стала тянуть.
— Привет, Ева рассказала мне о камере в комнате Алисы. Она почувствовала себя неуютно из-за этого.
В трубке повисла пауза, а потом раздался лёгкий смешок.
— О, да, это просто часть нашей системы безопасности. Муж часто уезжает в командировки, и так мне спокойнее.
— Я понимаю, но камера в детской? И почему вы убрали толстовку, когда Ева её накрыла?
— Не припоминаю, чтобы такое было, — ответила она слишком быстро. — Может, я просто поправляла вещи в комнате, когда приносила им соки и закуски.
Её тон изменился — всё ещё вежливый, но теперь оборонительный.
— Жаль, что Ева не сказала мне сразу, а вместо этого подняла такую шумиху. Дети иногда переоценивают ситуацию.
Её попытка уйти от темы показалась мне подозрительной.
Когда я повесила трубку, я снова села рядом с Евой.
— Ты точно уверена, что она ничего не приносила, когда вошла?
Ева кивнула.
— Она просто осмотрелась, убрала мою толстовку с камеры и ушла.
Меня не покидало тревожное чувство.
Я сразу позвонила сестре и рассказала всё. Она не колебалась.
— Я свяжусь с остальными родителями. И беру ближайший рейс домой.
Один за другим родители начали забирать своих дочерей. Кто-то был так же встревожен, как мы, кто-то сомневался.
Но на следующее утро мы все сидели в полицейском участке и писали заявление.
В ту ночь мой телефон разрывался от сообщений Елены. Она была в ярости, что я “испортилa” вечеринку её дочери и выставила их в дурном свете.
Она клялась, что всё это недоразумение.
Но а что если нет?
Пока полиция проводила проверку, я получала самые разные сообщения. Одни поддерживали меня, другие предупреждали, что я могу разрушить семью из-за невинной ошибки.
В итоге полиция не нашла записей с камеры за ту ночь. Дело закрыли.
Я спрашивала себя: правильно ли я поступила? А если камера не работала? Если Елена действительно просто убиралась?
Но когда дело касается безопасности детей, лучше задать вопросы и принять меры, чем потом сожалеть о том, что промолчала.