– Алло, – дрожащим голосом ответила Катя. Она не переносила ночные звонки с неизвестных номеров — всегда предчувствовала в них что-то плохое. Такие звонки случались у неё всего дважды: первый раз, когда умерла её мама, второй — когда погиб муж, Никита.
– Екатерина?
Женщина почувствовала, как ледяная волна прокатилась по телу. В голове мелькали отрывочные мысли: «Скажи, что это ошибка! Заверни телефон под одеяло! Это не тебе!»
– Да, я слушаю, – произнесла она, с трудом взяв себя в руки, хотя внутри всё дрожало, а спина покрылась холодным потом.
– Екатерина, простите, не знаю вашего отчества. К нам поступила пациентка — Клавдия Михайловна Васильева, и она попросила сообщить вам об этом.
У Кати всё оборвалось внутри. Это была её свекровь — последний человек, который оставался близким после всех потерь.
– Что с ней? Что случилось? Где она? Я сейчас приеду!
– Не волнуйтесь так, – раздалось в трубке. – Она в кардиологии. Был сердечный приступ, сейчас находится в реанимации. Но состояние стабильное, купировали. Пока вас к ней не пустят. Приезжайте, но лучше через пару дней. Всё будет хорошо, только не расстраивайтесь.
Связь оборвалась, а Катя ещё долго не могла прийти в себя. Как такое возможно? Клавдия Михайловна — женщина с железным здоровьем. Именно она поддерживала невестку после гибели сына, когда мир рухнул у Кати под ногами. По логике вещей, наоборот, она должна была быть той, кто падает, а не та, кто поднимает других.
Что же могло случиться? У такой крепкой, совсем ещё не старой женщины — сердечный приступ? Катя вытерла слёзы и решительно встала с кровати. Спать уже не хотелось.
В больнице ей всё объяснят. И, может быть, Клавдии Михайловне что-то нужно — чай, вода, сменить рубашку. Катя быстро собиралась, хотя прекрасно знала, что свекровь всё лето живёт на даче. Там был уютный дом, цветущий сад, аккуратные грядки. Катя любила приезжать туда — можно было просто сорвать что-нибудь прямо с земли, и казалось, что вкуснее ничего нет на свете.
Медсестра встретила Катю недружелюбным взглядом.
– Я даже не ожидала, что придёте. Ведь я же сказала — пациентка в реанимации, к ней не пропустят.
– А с врачом можно поговорить? Он же там работает.
– С врачом разговаривают днём.
Катя упрямо уселась на стул.
– Я не уйду, пока не поговорю. И вообще, ей, наверное, что-то требуется.
Медсестра покачала головой.
– Сейчас ей ничего не нужно. Только когда привезли, она что-то шептала про помидоры — будто не успела их полить, теперь они все завянут. Посидите здесь, я скажу врачу, чтобы он зашёл.
Доктор действительно подошёл, но ничего нового не сообщил. Медсестра передала всё точно: никакой помощи не требуется минимум два-три дня. Затем можно будет позвонить на пост и узнать новости. Катя смотрела на него сквозь слёзы.
– Не переживайте, – мягко сказал врач. – Она сильная женщина. Думаю, справится. Просто что-то сильно её потрясло. Иногда именно так, внезапно, и даёт сбой сердце.
Выходя из больницы, Катя вспомнила слова медсестры о помидорах. Значит, надо съездить на дачу — проверить, как там дела, полить огород, привести всё в порядок. Возьмёт выходные — и поедет.
Раньше надо было об этом подумать. Почему она этого не сделала? Разве сложно было приехать и помочь? Клавдия Михайловна для неё не чужая. У них всегда были тёплые, почти родственные отношения. После смерти Никиты именно свекровь стала опорой и близким человеком.
И с Никитой, и с его матерью у Кати были доверительные, тёплые связи. Они часто смеялись вместе, шутили, подтрунивали друг над другом. Однажды, когда у Клавдии Михайловны случилось воспаление лёгких, сын бросил всё и просидел в больнице до тех пор, пока врачи не сказали, что опасность миновала.
Так же было и с ней самой: если Никита хоть раз не отвечал на звонок, она начинала волноваться. Но, несмотря на любовь, никогда не давила, не навязывалась — была заботливой, но осторожной.
К утру город проснулся, началась обычная суета. Катя наконец собрала сумку, глубоко вздохнула и взяла телефон. Теперь нужно было сообщить начальнику, что берёт пару дней, и можно отправляться. До дачного посёлка около тридцати минут на машине.
У неё был автомобиль — подарок Никиты, купленный за несколько месяцев до его гибели. После того случая она ни разу не садилась за руль. Страх всё ещё жил где-то внутри.
Дача встретила тишиной и умиротворением. Катя ласково улыбнулась старому дому: «Не волнуйся, всё наладится». Как всегда, у Клавдии Михайловны царил образцовый порядок.
Катерина обошла двор: ни одной лишней травинки, клумбы в идеальном состоянии, повсюду цветы. Сейчас она польёт вазоны — их полагается увлажнять дважды в день, а остальные грядки — вечером, когда солнце начнёт клониться к закату. Именно так её научила свекровь, когда Катя приезжала к ней в гости.
– Катюш, это ты? – окликнули издалека. Женщина обернулась — к ней подходила соседка, живущая по соседству с дачей свекрови.
– Да, здравствуйте, – ответила Катя.
– Здравствуй, родная. А что там у Клавы? Я в тот день как раз ездила в город за покупками, приехала — а её уже увезли.
– Сердце подвело. Сейчас в реанимации, но врачи говорят: состояние тяжёлое, но стабильное. Сказали, возможно, её что-то сильно потрясло.
– Какой ещё стресс? Тут ведь всегда такая тишь да гладь.
– А кто вызвал скорую?
– Не знаю, думала, ты в курсе. У нас все в эти дни в город мотаются — пенсии же выдают.
Катя вздохнула. Похоже, узнать точную причину случившегося сейчас не удастся.
Она распаковала вещи — ведь собралась остаться на целую неделю — и вышла поливать цветы. Когда Клавдия Михайловна поправится, она должна будет увидеть всё в идеальном порядке.
Дом когда-то выглядел совсем иначе — именно здесь родилась и выросла свекровь. Потом она переехала жить за город, а дом остался родителям. Некоторое время он пустовал, пока Никита не решил его отремонтировать. Вместе с родителями они полностью переделали помещение, и теперь это был небольшой, но уютный и современный загородный дом.
Катя взяла ведро, помня, что цветам лучше тёплая вода, и решила после полива наполнить ёмкость заново, спустившись к колодцу.
Как только она потянулась к цепочке, чтобы зацепить ведро, рядом раздался мужской голос:
– Разрешите помочь?
Катя вздрогнула и чуть не уронила ведро. Она резко обернулась — и мир перед глазами поплыл. Перед ней стоял… Никита.
– Эй, вы чего? Придите в себя! Что за люди такие — сразу в обморок падают? Может, вызвать «скорую»?
Катя открыла глаза. Незнакомец склонился над ней, обеспокоенно хмурясь.
– Вы мне знакомы? И почему вы так похожи на Никиту?
– На Никиту? – он слегка замялся. – Это интересно. Давайте я вам помогу подняться.
Катя встала, машинально отряхивая брюки.
– Кто вы вообще? Я вас раньше не видела. Это из-за вас Клавдии Михайловне стало плохо?
– Из-за меня? – удивился мужчина. – Да я даже не знал этой женщины. Просто хотел задать пару вопросов. Теперь понимаю, что попал куда надо.
Катя указала на дом:
– Проходите, а то ещё соседи заметят — тоже в обморок упадут.
– Я действительно так похож? – он вошёл следом. – Скорее всего, на того, кого я ищу. Но почему все так странно реагируют?
– Вы… вы очень похожи на моего мужа. На сына Клавдии Михайловны. Он два года назад погиб.
Мужчина замер, будто его ударили.
– Погиб? Не может быть! А я-то думал, наконец встречу…
Катя молча прошла в дом, заварила чай и поставила чашки на стол. Оба сели.
– Если вы сейчас не объясните всё толком, я, честно, сойду с ума.
Незнакомец вздохнул:
– Сам недавно узнал всю эту историю. Начал рыться в старых бумагах. Могу рассказать, что знаю. Думал, тут смогу разобраться, а теперь сомневаюсь. Вашу свекровь сейчас точно ни о чём не спросишь.
– Спросим, но позже.
– Мне исполнилось двадцать семь, и мама серьёзно заболела. Перед смертью призналась, что я ей не родной. Рассказала, что двадцать семь лет назад её привезли в роддом вместе с двумя другими женщинами. Одна была совсем молоденькой, ждала двойню. Вторая — из деревни. И моя мама. У всех троих беременность протекала тяжело, рожали раньше срока. Всё закончилось тем, что у той женщины и у моей матери родились дети, но не очень здоровые. А потом в палату к ним пришла та девушка, которая родила двойню. Плакала, просила забрать её детей — говорит, не справлюсь. Отец от них отказался, родных нет. Как они всё договорились — неизвестно. Но моя мама и та женщина уехали домой с детьми. А у девушки на руках была справка о смерти её сыновей. Так всё и получилось. Мама запомнила только название деревни, где жила та женщина. В вашей области таких три. Ваша — третья. И вот я здесь.
Катя побледнела:
– Выходит, Клавдия Михайловна знала об этом?
– Этого она мне не рассказала. Я не стал её тревожить. Решил сначала поспрашивать местных.
– Теперь понятно… Только вот что делать? У неё сердечный приступ, и как её об этом спросить — ума не приложу.
– Подождём. Если она меня вспомнит — решим, как поступить. А если нет — уеду. Я просто хотел найти брата.
– А настоящая мама? Вы не хотите её разыскать?
Мужчина покачал головой:
– Нет. Не хочу.
– Зря. Возможно, у неё были на то причины. Она ведь позаботилась, чтобы вы оказались в хорошей семье.
Тем временем снова зазвонил телефон. Катя взяла трубку, внутренне замирая: «Только бы ничего нового не случилось!»
– Алло, Катенька.
– Клавдия Михайловна! Как вы себя чувствуете?
– Катюш, мне нельзя много говорить, но медсестру уговорила дать трубку. Слушай внимательно — тебе нужно срочно ехать на дачу. Там брат Никиты. Ты не должна позволить ему уехать. Ни в коем случае. Всё объясню, когда сможешь прийти.
– Клавдия Михайловна, мы уже познакомились. Он вас дождётся.
Свекровь сразу же успокоилась.
– Хорошо. Правильно. Я должна рассказать ему о его маме… Прости меня, Катюш, что раньше молчала. Не могла решиться.
– А Никита знал?
– Нет. Он всегда считал нас родными. И для него так и было.
Через две недели Клавдию Михайловну выписали. Вместе с Катей её встречал Миша — брат Никиты. Свекровь крепко обняла его, словно родного сына.
– Поедем на кладбище.
Они подошли к могиле мужа Кати.
– Я просила похоронить его здесь… рядом, – сказала Клавдия Михайловна и отступила в сторону. – А вот тут лежит твоя мама, Миша.
Миша вошёл за ограду.
– Я помогала, чем могла. Нина семь лет боролась… семь лет — и всё. Добрая была женщина, только жилось ей тяжело. Беда за бедой. Ты не осуждай её строго. Она просто не смогла бы иначе. Вы бы все трое могли погибнуть. Она приезжала ко мне несколько раз, когда Никитка был ещё маленький. Говорила, даже видела тебя… Но твоя мама просила больше не показываться. Так и прожила жизнь с этой болью. Вина её просто съедала изнутри.
Долго они сидели на кладбище. Клавдия Михайловна говорила, а Катя и Миша слушали, не прерывая. Вечером все вместе поехали на дачу. Свекровь посмотрела на гостей и улыбнулась:
– Миш, ты уж… не исчезай.
– Да как можно! – ответил он. – Уже второй день думаю: может, вообще переехать сюда?
А через год Клавдия Михайловна позвала Катю к себе домой.
– Катюш, ты думаешь, я ничего не вижу? Не понимаю?
Катерина расплакалась:
– Простите… Простите меня… Я сама не ожидала, что так получится…
– За что ты прощения просишь? Перестань сейчас же! – мягко, но твёрдо сказала свекровь. – Я хотела тебе сказать другое: пора вам перестать скрываться. Оформляйте свои отношения.
Катя изумлённо посмотрела на неё:
– Вы… вы не против?
– Что ты, деточка! Я только за! Очень хочу, чтобы вы остались рядом со мной. Хотя, наверное, это моё старческое эгоистичное желание.
Ещё через год у них с Мишей родилась девочка — Верочка.