Дядя, пожалуйста… возьмите мою сестру. Она совсем голодная…
Этот тихий, полный отчаяния зов, пробившийся сквозь шум улицы, застал Игоря Левшина врасплох. Он спешил — нет, он буквально мчался, будто преследуемый невидимым врагом. Время поджимало: миллионы долларов зависели от одного решения, которое должны были принять именно сегодня на совещании. С тех пор как ушла из жизни Рита — его жена, его свет, его опора — работа стала единственным смыслом, остававшимся в его жизни.
Но этот голос…
Игорь обернулся.
Перед ним стоял ребёнок лет семи. Худенький, растрёпанный, с заплаканными глазами. На руках он держал крошечный свёрток, из которого выглядывало лицо малютки. Девочка, завёрнутая в старое, истёртое одеяло, слабо скулила, а мальчик прижимал её к себе так, словно был для неё единственной защитой в этом равнодушном мире.
Игорь замешкался. Он знал — нельзя терять время, нужно идти. Но что-то в детском взгляде или в звучании этого простого «пожалуйста» задело глубоко спрятанную часть его души.
— Где мама? — мягко спросил он, присев рядом с ребёнком.
— Она пообещала вернуться… но уже два дня нет. Я жду её здесь, вдруг придёт , — голос мальчика дрожал, и его рука вместе с ним.
Его имя — Максим. Малышку звали Таисия. Они остались совершенно одни. Ни записки, ни объяснений — только надежда, за которую семилетний мальчишка цеплялся, как утопающий за соломинку.
Игорь предложил купить еды, вызвать полицию, сообщить в социальные службы. Но при упоминании полиции Максим вздрогнул и прошептал с болью:
— Пожалуйста, не забирайте нас. Заберут Таисию…
И в этот момент Игорь понял: просто уйти он больше не может.
В ближайшем кафе Максим ел с жадностью, а Игорь аккуратно поил Таисию смесью, купленной в соседней аптеке. Что-то в нём начинало просыпаться — то, что давно лежало под холодным панцирем.
Он набрал ассистента:
— Отмените все встречи. Сегодня и завтра тоже.
Через некоторое время приехали полицейские — Герасимов и Наумова. Обычные вопросы, стандартные процедуры. Максим судорожно сжал руку Игоря:
— Не отдадите нас в приют, правда?
Игорь сам не ожидал от себя этих слов:
— Не отдам. Обещаю.
В участке начались формальности. К делу подключилась Лариса Петровна — старая подруга и опытный социальный работник. Благодаря ей оформили всё быстро — временная опека.
— Только до тех пор, пока не найдут маму, — повторял Игорь, скорее, самому себе. — Только временно.
Он повёз детей домой. В машине было тихо, как в могиле. Максим крепко держал сестру, не задавая вопросов, лишь шепча ей что-то ласковое, успокаивающее, родное.
Квартира Игоря встретила их простором, мягкими коврами и панорамными окнами, которые открывали вид на весь город. Для Максима это было что-то вроде сказки — жизнь его никогда не знала такого тепла и уюта.
Сам Игорь чувствовал себя потерянным. Он ничего не понимал в детских смесях, подгузниках и распорядке дня. Он спотыкался о пелёнки, забывал, когда кормить, когда укладывать.
Но Максим был рядом. Тихий, внимательный, напряжённый. Он следил за Игорем, как за незнакомцем, который может исчезнуть в любую секунду. Но при этом помогал — бережно укачивал сестру, напевал какие-то колыбельные, заботливо укладывал, как умеют только те, кто много раз это делал раньше.
Однажды вечером Таисия никак не могла уснуть. Она всхлипывала, беспокойно вертелась в кроватке. Тогда Максим подошёл к ней, бережно взял на руки и начал тихонько напевать. Спустя несколько минут девочка уже мирно спала.
— Ты так здорово умеешь её успокоить , — сказал Игорь, наблюдая за этим с теплотой в груди.
— Пришлось научиться , — просто ответил мальчик. Не с обидой, не с жалобой — как данность жизни.
И в этот момент раздался звонок. Звонила Лариса Петровна.
— Мы нашли их маму. Она жива, но сейчас проходит реабилитацию — наркотическая зависимость, сложное состояние. Если пройдёт лечение и докажет, что может заботиться о детях, их ей вернут. В противном случае — опеку возьмёт государство. Либо… ты.
Игорь замолчал. Что-то внутри сжалось.
— Ты можешь официально оформить опеку. Или даже усыновить их. Если это действительно то, чего ты хочешь.
Он не был уверен, готов ли он стать отцом. Но одно знал точно: не хочет потерять этих детей.
В тот вечер Максим сидел в уголке гостиной и аккуратно рисовал карандашом.
— Что теперь будет с нами? — спросил он, не отрывая глаз от листа. Но в его голосе сквозило всё — страх, боль, надежда и страх быть брошенным снова.
— Я не знаю, — честно ответил Игорь, присаживаясь рядом. — Но я постараюсь сделать всё возможное, чтобы вы были в безопасности.
Максим немного помолчал.
— Нас снова заберут? Отберут у нас дом, у тебя?
Игорь обнял его. Крепко. Без слов. Хотел передать всей силой объятия: ты больше не один. Никогда больше.
— Не отдам вас. Обещаю. Никогда.
И именно в этот момент он понял: эти дети перестали быть для него случайными. Они стали частью его самого.
На следующее утро Игорь позвонил Ларисе Петровне:
— Я хочу стать их официальным опекуном. Полноценным.
Процесс оказался непростым: проверки, собеседования, домашние визиты, бесконечные вопросы. Но Игорь шёл через всё — потому что теперь у него была настоящая цель. Два имени: Максим и Таисия.
Когда временная опека стала чем-то большим, Игорь решил переехать. Он купил дом за городом — с садом, просторным крыльцом, пением птиц по утрам и запахом травы после дождя.
Максим расцветал на глазах. Он смеялся, строил шалаши из подушек, читал книги вслух, приносил рисунки, которые потом гордо вешал на холодильник. Он жил — по-настоящему, свободно, без страха.
Однажды вечером, укладывая мальчика спать, Игорь укрыл его одеялом и ласково провёл рукой по волосам. Максим посмотрел на него снизу вверх и тихо произнёс:
— Спокойной ночи, папа.
Где-то внутри у Игоря потеплело, а в глазах защипало.
— Спокойной ночи, сын.
Весной состоялось официальное усыновление. Подпись судьи формально закрепила статус, но в сердце Игоря всё давно было решено.
Первое слово Таисии — «Папа! » — стало дороже любого делового успеха.
Максим завёл друзей, записался в футбольную секцию, иногда приходил домой с шумной компанией. А Игорь учился заплетать косички, готовить завтраки, слушать, смеяться… и снова чувствовать себя живым.
Он никогда не планировал становиться отцом. Не искал этого. Но теперь не мог представить свою жизнь без них.
Это было сложно. Это было неожиданно.
Но это стало самым прекрасным, что с ним когда-либо происходило.