Когда я ехал в больницу, моё сердце бешено колотилось от волнения. Я не мог дождаться момента, когда заберу свою жену, Свету, и наших новорождённых близняшек домой. На пассажирском сиденье болтались воздушные шары, а в голове я рисовал картину счастливого семейного воссоединения.
Света прошла через столько испытаний во время беременности, и я хотел встретить её уютной детской, наполненной любовью, и особенным ужином, который приготовил сам. Но как только я вошёл в её палату, всё изменилось в один миг.
В комнате царила странная, тревожная тишина. Наши дочки, Катя и Жанна, мирно спали в своих кроватках, но Светы не было. Я в замешательстве огляделся и заметил записку на столе. Моё сердце сжалось, когда я прочитал жуткие слова: “Прощай. Позаботься о них. Спроси свою мать, ПОЧЕМУ она это сделала со мной.”
Земля ушла у меня из-под ног. “Что, чёрт возьми, могла сделать моя мать?” — паника закрутилась в голове. Света ведь казалась счастливой, правда?
Я бросился к медсёстрам за ответами, но они только пожимали плечами. “Она выписалась сегодня утром,” — сказала одна, избегая моего взгляда. “Вы ведь знали?”
Знал? Я понятия не имел.
Дрожащими руками я взял своих драгоценных дочерей и отвёз домой, голова гудела от вопросов.
Когда я подъехал к нашему дому, мама, Марина, встретила меня у двери, радостно держа в руках горячую запеканку. Но её улыбка тут же угасла, когда я протянул ей записку.
“Что ты сделала?” — спросил я, голос дрожал от гнева.
Она начала оправдываться, но я не мог избавиться от чувства, что произошло что-то ужасное. Моя мать никогда не любила Свету, её слова всегда были колкими, полными критики. Но могла ли она действительно довести её до того, чтобы оставить нас вот так?
Той ночью, когда я уложил девочек спать, я решил искать ответы. Я открыл шкаф Светы и ахнул, увидев скомканное письмо. Оно было от моей матери.
Его содержание заставило мою кровь застыть:
“Света, ты никогда не будешь достаточно хороша для моего сына.
Если тебе не всё равно, ты уйдёшь, пока не разрушила их жизни.”
Сердце забилось, как молот.
В ярости и боли я столкнулся с матерью. Она оправдывалась, что лишь пыталась защитить меня, но я не хотел её слушать.
“Уходи,” — сказал я твёрдо, чувствуя, что теперь мне приходится выбирать между женой и матерью.
Она ушла, но её отсутствие оставило тяжёлую пустоту.
В последующие недели я не спал ночами, разрываясь между заботой о дочерях и тревогой о том, где сейчас Света. Друзья говорили, что она чувствовала себя загнанной в ловушку — не только из-за материнства, но и из-за жестоких слов моей матери, страха, что я выберу её, а не свою жену.
Месяцы шли, а от Светы не было ни слуху, ни духу. Моё сердце тянуло вниз отчаяние…
И вот, однажды, я получил сообщение с незнакомого номера.
Там была фотография Светы, держащей в больнице обеих наших дочек, и душераздирающее послание:
“Я хотела бы быть матерью, которую они заслуживают. Надеюсь, ты меня простишь.”
Я тут же набрал номер, но он оказался недоступен. И всё же, в этом снимке теплилась надежда. Света была где-то там… и в глубине души, ей было не всё равно.
Прошёл год.
В день первого дня рождения Кати и Жанны я услышал стук в дверь.
Когда я открыл её, у меня перехватило дыхание.
На пороге стояла Света, в глазах мерцали слёзы. В руках она держала маленький подарочный пакет.
Она выглядела здоровее, но её окружала печаль, как тень, не желающая отпускать.
“Прости,” — прошептала она, едва слышно.
Я даже не раздумывал. Просто притянул её в объятия, ощущая, как по мне разливается облегчение.
В последующие недели Света открылась мне, рассказав о своей борьбе с послеродовой депрессией и о тяжести слов моей матери.
“Я не хотела уходить,” — сказала она однажды вечером, когда мы сидели в детской, глядя на спящих девочек. “Но я не знала, как остаться.”
Я сжал её руку крепче, чувствуя её тепло.
“Мы разберёмся. Вместе,” — пообещал я.
И мы справились.
Лечение, разговоры, любовь — всё это потребовало времени и сил, но наша связь стала крепче.
Радость воспитания Кати и Жанны сближала нас день за днём.
Через прощение и стойкость мы восстановили жизнь, которую чуть не потеряли.
Теперь наш дом наполнился смехом, любовью и надеждой.