Я ХОТЕЛА ПРОВЕСТИ ВРЕМЯ С СЕМЬЁЙ, НО УСЛЫШАЛА ШОКИРУЮЩИЕ РАЗГОВОРЫ. ПОЭТОМУ Я ИЗМЕНИЛА ПРАВИЛА ИГРЫ.
Я хотела, чтобы моя семья собралась под одной крышей, чтобы мы делились смехом и воспоминаниями. Но той ночью, лежа в кровати, я услышала шёпот за закрытыми дверями — разговоры, которые не предназначались для моих ушей. Секреты. Предательства. Скрытые мотивы.
И тогда я решила: если они хотят играть в игры, пусть играют по моим правилам.
Я всегда верила, что в старости у женщины два пути: либо ты становишься тихой, милой бабушкой, которая печёт пироги и дремлет в кресле-качалке, либо превращаешься в настоящего стратега, который держит всех в напряжении. Я, без сомнения, была из вторых.
В семьдесят восемь лет я не вязала шарфы и не смотрела мыльные оперы. Нет, я носила дизайнерские халаты, пила свежевыжатый сок по утрам и каталась на лыжах, когда мне этого хотелось. Возраст не сделал меня слабой — он сделал меня умнее.
Но в последнее время мои дети вели себя так, будто меня не существовало. Внуки навещали редко, потому что родители не хотели, чтобы я “влияла” на их мировоззрение.
И я придумала план.
Карты легко скользили в моих пальцах, пока я сидела в гостиной за нашей привычной игрой в бридж. Мои лучшие подруги, Надежда и Маргарита, болтали, наполняя воздух привычным теплом.
— Если мне снова пришлют букет без записки, я сойду с ума! — драматично вздохнула Надежда.
Маргарита подняла бровь. — Опять тот же таинственный поклонник?
— А может, и другой! Я ведь настоящий магнит для романтики!
Я усмехнулась и посмотрела на Маргариту. — Ты же понимаешь, что она сама себе их отправляет?
— Абсолютно, — пожала плечами Маргарита.
— Как вы можете так говорить! — возмутилась Надежда. — Кстати, Вера, как твои дети?
Я пожала плечами. — Теоретически живы и здоровы. Они так редко обо мне вспоминают, что я иногда сомневаюсь, узнают ли они меня на улице.
— А Григорий? — спросила Маргарита.
— Ах, “Медведь”? Всё ещё жалуется на несправедливость жизни.
— А его жена, Вероника?
— О, “Хэштег”? Слишком занята созданием идеальной онлайн-жизни. Она единственная, кто реально зарабатывает в семье.
— А Белла?
Я вздохнула. — Всё так же пытается контролировать всех и вся. Ни мужа, ни детей. И времени на меня, конечно, нет.
— А внуки? Маша, Тихон?
— Машенька, моя маленькая философ, наверняка где-то в горах босиком объясняет деревьям, как достичь просветления.
— Она всё ещё верит, что у предметов есть память?
— О да. Однажды она сказала, что, если накричать на микроволновку, ей будет больно.
— А Сева, твой маленький сыщик?
Я улыбнулась. — Единственный разумный человек в семье.
— Всё ещё расследует всё подряд?
— У него это круглосуточная работа. Последний раз, когда я его видела, он ползал под диваном с лупой, ища улики.
Надежда всплеснула руками. — Я его обожаю! Он хоть понимает, что ты его союзник?
Я вздохнула. — Он всё ещё считает меня главным подозреваемым.
Маргарита прищурилась. — Вера, ты что-то задумала.
Я ухмыльнулась. — О, ты даже не представляешь.
Я подняла стакан с грейпфрутовым соком, наслаждаясь горечью, но вдруг почувствовала резкую боль в груди. В глазах потемнело, комната закружилась.
— Вызывайте скорую! Быстро! — закричала Надежда.
Я очнулась в больничной палате, укрытая тёплым одеялом, слушая, как доктор что-то бормочет о моём состоянии. Надежда театрально прижимала руку к груди.
— Доктор, она такая активная! Она сможет жить, как раньше?
— Ей нужен покой. И самое главное — рядом должна быть семья, — ответил врач.
Надежда и Маргарита переглянулись.
— Мы остаёмся у тебя на выходные, — заявила Надежда.
— И мы позвоним твоей семье, — добавила Маргарита.
Я замешкалась. Если оставить всё на них, мои дети даже не проверят, жива ли я. Но, может быть, это идеальный шанс.
— Вы правы, — прошептала я. — Мне нужны они рядом.
— Наконец-то она это признала! — хлопнула в ладоши Надежда.
Сообщения были разосланы. И вскоре моя семья собралась — не подозревая, что их ждёт.
Вечером Белла бросилась ко мне. — Мама, как ты?
Григорий подошёл следом. — Мама…
— Ах, мой мальчик, — прошептала я с тщательно рассчитанной слабостью.
Маша зажгла благовония, чтобы “очистить энергетику”. Тихон достал блокнот, готовясь раскрыть “тайну” моей болезни. Вероника уже запустила прямой эфир.
— Мне не нужны врачи, — сказала я. — Мне нужна моя семья.
Они напряглись. Я продолжила:
— И поэтому вы все остаётесь здесь на ночь.
Белла замешкалась. — Мама, у меня важные встречи…
— Кто хочет уйти — может уйти. Но я не знаю, сколько мне осталось, и я хочу провести хотя бы одну ночь со своей семьёй.
Повисла пауза. Потом медленный кивок Беллы. — Конечно, мама.
Той ночью я снова услышала шёпот.
Григорий: “Мы должны узнать, поменяла ли она завещание.”
Вероника: “Мы не можем спрашивать! А вдруг ещё нет?”
Белла, кому-то по телефону: “Если мама что-то заподозрит, всё рухнет.”
По спине пробежал холод. Что именно “рухнет”?
И тут мимо промелькнула тень. Тихон. Он замер, увидев меня.
— И что ты тут делаешь, Сева?
— Расследую.
Я заглянула в его блокнот:
✔️ Папа и мама шепчутся.
✔️ Белла отменила тайную встречу.
✔️ Бабушка Вера играет в карты.
Я улыбнулась. Мой дорогой маленький детектив.
На следующее утро я аккуратно сложила салфетку и объявила:
— Я решила, что делать с наследством.
Все застыли.
— Получит его тот, кто выберет остаться со мной в мои последние дни.
Игра началась.