Я и мой жених, Илья, стояли, держась за руки, произнося друг другу свадебные клятвы, когда тишину внезапно пронзил громкий сигнал клаксона. Все обернулись. Зашептались. А потом мы это увидели.
По гравийной дорожке медленно приближался огромный чёрный катафалк. За рулём сидела НЕ КТО ИНАЯ, КАК МОЯ СВЕКРОВЬ, ЛЮДМИЛА. Она выглядела так, будто едет не на свадьбу единственного сына, а на его похороны.
Машина остановилась. Скрипнули двери, и Людмила вышла. Она оглядела меня, потом Илью и громко, демонстративно вздохнула.
— Просто хочу, чтобы все знали: это ХУДШИЙ ДЕНЬ В МОЕЙ ЖИЗНИ, — всхлипывая, произнесла она, доставая кружевной носовой платочек.
Она подняла руки к небу и с пафосом объявила:
— Но я всё же привезла «ПОДАРОК». Он в багажнике катафалка. Подходите! ЭТО СТОИТ УВИДЕТЬ!
Честно, я и представить не могла, что на нашей свадьбе появится катафалк — тем более, за рулём которого будет Людмила. Но вот она — во всей своей славе, сверкает отполированной до блеска похоронной машиной и готова вручить свой «особый подарок».
Бывает, жизнь подкидывает такие абсурдные моменты, что сомневаешься: ты вообще не спишь ли? Вот и моя свадьба стала именно таким случаем. Никакая подготовка к торжеству не могла предугадать подобное.
Мы с Ильёй мечтали о летней свадьбе. Вместе с девятого класса. И я так ждала этого дня. Я стояла перед ним под белой аркой, увитой цветами, смотрела в его глаза и не верила, что это происходит по-настоящему.
Руки Ильи были тёплыми, когда он начал говорить свои клятвы:
— Марина, с того самого дня, как мы встретились…
— БИИИИП! БИИИИИИИИП!
Сигнал разрезал атмосферу, как нож по маслу.
Двести гостей повернулись в сторону подъезда. И вот он — чёрный катафалк, медленно ползущий к нашему уютному уголку на природе.
— Господи, — прошептал Илья, побледнев. — Только не говори, что это…
— Твоя мама? Ещё бы. Конечно, это она, — буркнула я, наблюдая, как Людмила устраивает очередное театральное шоу.
О, это было так в её духе.
Впервые я столкнулась с её выходками ещё в школе, в девятом классе. Однажды она наняла целый мариачи-ансамбль, чтобы он ходил за Ильёй весь день, потому что он не позвонил ей, когда гостил у отца. По её словам, это должно было «научить его важности семьи».
Я до сих пор помню лицо Ильи — красное, как помидор, — когда трубачи играли в школьной столовой, а Людмила «дирижировала» на пороге, как настоящая оперная дива.
И это только начало.
На нашу помолвку год назад она явилась в белоснежном свадебном платье в пол, с тиарой и длинной фатой. Когда моя мама вежливо поинтересовалась, почему такой наряд, Людмила сделала невинные глаза:
— А разве не в том платье приходят на свадьбу?
Весь вечер она кружилась по залу, демонстрируя «качество ткани», которое, конечно же, «намного лучше», чем у моего платья.
Но то, что она устроила сегодня — было чем-то совершенно иным.
— Может, она просто припаркуется и тихо присоединится к церемонии? — прошептала за моей спиной сестра Ильи, Мария.
Я чуть не рассмеялась.
Людмила? Тихо? Эта женщина три года подряд делала всё, чтобы каждый знал, насколько она меня «не одобряет». Какая ещё тишина?
Катафалк со скрипом остановился у самого цветочного прохода. Из него появилась Людмила в чёрном платье до пола и тёмных очках — словно вдова из нуар-фильма 50-х.
— Ты знал, что она придёт в этом? — спросила я, чувствуя, как Илья сжал мою руку.
— Нет, — ответил он, — но честно? Я удивлён, что за ней не идут профессиональные плакальщицы.
Илья пытался улыбнуться, но по его челюсти я поняла — он на пределе.
Людмила прошлась по проходу, как на похоронной процессии. Она остановилась у ведущего церемонии, вытирая глаза чёрным платком.
— Хочу, чтобы ВСЕ ЗНАЛИ: для меня это как СМЕРТЬ В СЕМЬЕ!
Гости ахнули. Моя тётя Нина пробормотала: «Да чтоб тебя…»
— Мама, — начал Илья, но она взмахнула рукой.
— Нет, Илья, позволь мне закончить, — и, обратившись к залу, добавила:
— Я всё же привезла «особенный подарок». Он в багажнике. ВЫ ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖНЫ ЭТО УВИДЕТЬ.
— Людмила, хватит! — крикнула её сестра, но та уже пошла к катафалку, каблуки цокали по гравию.
— Это… это что, гроб?! — прищурилась я.
Так и есть — огромный чёрный гроб с белым бантом. Людмила потащила его наружу, и кто-то уже достал телефон, чтобы снимать. Оно и понятно — это выглядело как вирусное видео.
— Внутри этого гроба, — произнесла она с чувством, — покоится всё, что я мечтала для своего сына. Все надежды. Все мечты. ВСЁ.
Она посмотрела прямо на меня:
— А также то, что он на самом деле заслуживает.
С этими словами она распахнула крышку гроба. Внутри лежал венок и записка: «Здесь покоится счастье Ильи — навсегда утраченное».
Кто-то прыснул от смеха. И вскоре весь зал уже смеялся.
Я могла бы почувствовать стыд, но вместо этого я почувствовала ярость. Это был момент, когда я поняла — довольно.
Я посмотрела на Илью. Он кивнул. Всё. Хватит.
Я подошла к Людмиле:
— Знаете, Людмила, вы правы. Сегодня нужно кое-что похоронить.
— Конечно, дорогая, я всегда права, — усмехнулась она.
— Пора похоронить вашу иллюзию, что вы контролируете жизнь Ильи. Всё, хватит.
Она раскрыла рот от возмущения, но я уже достала чёрный маркер, спрятанный в букете, и написала на крышке гроба: «Покойся с миром, Контроль Свекрови».
Толпа взорвалась аплодисментами.
Илья подошёл, взял маркер и дописал: «Свобода навсегда».
Людмила попыталась вырвать у него маркер.
— Ты пожалеешь, — прошипела она. — Не жди ни копейки от наследства. Я отрекаюсь от вас обоих.
Она села в катафалк и, оставив гроб, с визгом уехала.
Мы знали: её семья перекроет Илье все пути. Денег не будет. Связей не будет. Но потом он посмотрел на меня и сказал:
— Лучше строить с тобой всё с нуля, чем жить под её каблуком.
Мы договорили свои клятвы рядом с этим гробом. И, знаете, это было идеально.
Но история на этом не закончилась.
Через месяц вскрылись махинации Людмилы в семейном бизнесе. Её цирк на свадьбе подтолкнул родственников начать расследование. Оказалось, она годами воровала из общих счетов.
Счета заморозили. Из бизнеса выгнали. Деньги исчезли.
Через пару дней она мне позвонила:
— Марина, уговори Илью мне помочь… я всё потеряю…
— Прости, Людмила. Но, как вы и сказали… мы с вами покончили.
Теперь мы с Ильёй живём своей жизнью. Свободной. В саду у нас стоит тот самый гроб, но уже полный ярких цветов. Как напоминание: иногда лучшее начинается с того, что ты отпускаешь токсичное прошлое.
А ты бы на моём месте что сделал(а)? Стоило ли мне высказаться?