После наступления беременности муж потребовал вернуть приёмную дочь в детдом
Я знаю свою подругу Анжелу с малых лет. Мы росли вместе, сидели за одной партой, делились самыми сокровенными мыслями. Когда Анжела вышла замуж за Вячеслава, я искренне радовалась за неё. Они прожили бок о бок восемь лет, но так и не услышали детского смеха в своём доме.
Бесконечные больницы, анализы, процедуры — всё это изматывало, но ответа не давало. Врачи разводили руками: “Проблем нет”. Когда почти решились на ЭКО, в последний момент Анжела предложила: “Давай просто заглянем в детдом”.
Там, среди крох, жаждущих любви, у неё перехватило дыхание. Я видела, как дрожали её пальцы, когда она брала на руки малышей. Вячеслав же всегда казался мне чёрствым — угрюмый, молчаливый, как скала. Хотя в его отношении к Анжеле читалась настоящая страсть.
Когда пришло время выбирать ребёнка, Вячеслав неожиданно заявил: “Езжай одна”. Анжела рыдала у меня на плече. Так я и оказалась рядом — поддерживала, успокаивала, держала за руку.
Каждый визит в детдом разрывал мне сердце. Анжела перечитывала анкеты, вглядывалась в фотографии, спрашивала моего совета. Но какой тут совет? Ребёнка не рубашку выбирать.
Я предложила: “Давай отберём троих и поговорим с заведующей”. Она выбрала двух девочек и мальчика. Но в ответ услышали горькое: “Двоих уже забрали, осталась только Настенька”.
Тут мне пришлось срочно уехать — отец слег с воспалением лёгких. Я пропускала звонки Анжелы, полностью погрузившись в заботу о родителях.
А тем временем Анжела уже вовсю навещала Настю, собирала документы. Когда через три месяца я вернулась, всё было почти готово: оставалась последняя бумажка — и девочка станет их дочерью.
Настя поражала живостью ума, но один глазик у неё чуть косил — наследство от родителей-алкоголиков, лишённых прав.
Первые месяцы в новом доме дались тяжело. Девочка отказывалась от еды, закатывала истерики по ночам. Вячеслав метался между раздражением и растерянностью. Он явно не ожидал, что детская любовь — это не данность, а кропотливый труд.
И тут гром среди ясного неба: Анжела узнала, что беременна.
Вячеслав, не выбирая выражений, потребовал: “Верни её обратно!”. Для него теперь всё было просто: раз будет “свой” ребёнок, чужая девочка стала обузой.
Разразился ураган. Анжела в слезах прибежала ко мне с Настей.
Неделю они жили у меня в мучении. Настя капризничала, не понимая, почему опять среди чужих стен. Анжела не отходила от неё ни на шаг.
Потом она решила вернуться — надеялась, что муж одумается. Но едва они вошли, Вячеслав взорвался: “Я не намерен терпеть этот цирк! Она разрушит нам жизнь!”
От нервов у Анжелы началась угроза. Её срочно госпитализировали. Настю она оставила мне — прекрасно понимая, что муж без зазрения совести отвезёт девочку назад.
Три недели я жила с Настей. Признаюсь, было нелегко. Каждый её плач — это эхо пережитой боли, каждое “не хочу” — крик брошенного ребёнка.
Анжела с Настей остались у меня до самых родов. Когда появился Серёжа, Вячеслав поставил ультиматум: “Или она, или я”.
Анжела выбрала Настю.
Вячеслав молча собрал вещи. На пороге, бросая взгляд на жену и сына, прошипел: “Ты без меня пропадёшь”.
Но Анжела выдержала. Подала на развод и раздел имущества.
Вячеслав не стал сопротивляться — оставил ей квартиру, их общий магазин, все сбережения.
Прошло два года.
Он иногда забирает Серёжу на выходные, приносит подарки. Но Настю будто не замечает. ДевоДевочка сжимает кулачки, когда он проходит мимо, но Анжела тут же берёт её за руку и шепчет: “Ничего, солнышко, мы-то с тобой втроём — самая крепкая семья”.