На улицах уже стоял сентябрь — последнее дыхание лета, а в школах и университетах начался новый учебный год. Студенты постепенно возвращались к привычному ритму: кто-то заселялся обратно в общежитие, кто-то спешил на первую пару после долгих каникул. Но не всем пришлось ютиться в тесных комнатах или спать на двухъярусных кроватях. Некоторым повезло родиться и жить в столице, как, например, Вадиму и Максиму.
Они познакомились ещё на первом курсе, быстро нашли общий язык и с тех пор были почти неразлучны. Общага им была не нужна — оба жили дома, под крылом у родителей. У Вадима даже имелась своя машина — пусть и не новая, но вполне рабочая, надёжная и, главное, личная. Это сразу выделяло его среди студентов, которым приходилось пробираться на занятия через давку в метро или холод в старом трамвае. Машина означала статус. А это для них многое значило.
Позже к компании присоединились Рома и Стас. Они, правда, были не местными, но тоже не знали проблем с деньгами. Их семьи снимали отдельные квартиры, так что про жизнь в общежитии они могли судить разве что по рассказам других. У Стаса даже был свой автомобиль — серебристый «Шевроле», не самый шикарный, но в студенческой среде — настоящий трофей. Проездные им не нужны были вообще: они ездили только на своих колёсах.
Так появилась их «золотая четвёрка» — компания, за глаза известная как «мажорская элита». Они явно показывали, что принадлежат к другому миру: с техникой последнего поколения, брендовой одеждой, отдельным жильём и взглядом свысока. Они гордо считали себя «не из ваших».
Учились они средне — хватало на тройки и четвёрки, но без особого энтузиазма. Ходили слухи, что некоторые зачёты им «помогали» сдать, особенно те, которые они сдавали в числе последних. Но доказать ничего было нельзя — всё происходило тонко и аккуратно.
Дружба между ними была скорее союзом удобства: вместе проще держать высокий статус, легче давить и доминировать. Один может нарваться на отпор, а четверо — уже толпа, которая может запугать любого. Преподаватели лишь вздыхали, но ничего не могли сделать. А вот одногруппники прекрасно понимали: знания у ребят поверхностные, а оценки — не всегда честно заработанные. Это вызывало не уважение, а раздражение.
Поведение «четвёрки» часто переходило границы: грубые шутки в адрес девушек, издёвки над внешностью, одеждой, манерой говорить… Особенно доставалось тем, кто жил в общежитии или просто не мог позволить себе дорогую одежду. Для них таких людей попросту не существовало — если нет денег, то ты человек второго сорта.
Иногда они бросали фразы, от которых хотелось провалиться сквозь землю:
— Не хочешь немного подработать? У нас есть… специальные предложения.
За первый курс они завоевали репутацию тех, с кем лучше не связываться. Со временем стали чуть осторожнее — видимо, поняли, что слишком много внимания может быть опасным. Но никто не стремился заводить с ними дружбу. Наоборот — студенты старались не здороваться, не замечать, не смотреть в их сторону.
Когда четверо проходили по коридору, толпа невольно расступалась. Парням это льстило: «Боятся — значит, уважают». На самом деле, все просто не хотели чувствовать себя грязно после случайного контакта. Но этим всё и ограничивалось — их это не задевало. Дружба им была не нужна, у них был свой круг. Всё остальное — фон, который можно игнорировать.
Они решили, что университет — это не поле боя. Скучно, но безопасно.
Но однажды Рома перешёл черту.
Его мишенью стала Катя — девушка, которую нельзя было задеть и забыть. Высокая, стройная, с осанкой аристократки, она всегда выглядела безупречно в своей простой, классической одежде: белая блузка, чёрная юбка, никаких лишних аксессуаров. Ни колец, ни серёжек — только тонкие часы на кожаном ремешке.
Макияжа — ни капли. Её красота была естественной, словно создана самой природой. Густые каштановые волосы в косе, светлая, почти фарфоровая кожа, большие карие глаза и мягкий, уверенный взгляд делали её не просто красивой — утончённой.
Многие девушки завидовали, парни пытались флиртовать. Она же лишь отвечала с улыбкой:
— Я ставлю на знания, а не на внешность.
И действительно, училась она отлично. Не удивительно — её семья была из педагогов: папа — историк, мама — учительница. О себе она почти не рассказывала, но слухов вокруг неё хватало.
Максим, Стас и Вадим не понимали:
— Откуда у таких родителей деньги на репетиторов? Наверное, всё спустили, лишь бы дочку куда-то пристроить.
— И имя такое простое — Катя! Прям как у бабушкиной соседки! — ядовито кривился Рома.
В один из дней, во время большой перемены, когда студенты бродили по коридорам или толпились у кофемашины, Рома решил испытать удачу. Уверенный в своём обаянии и любимом методе грубоватых шуток, он направился к Кате с самодовольной ухмылкой:
— Эй, книжница, если вдруг устанешь читать, у меня найдётся занятие повеселее. Можно сказать — предложение с перспективой.
Он подмигнул, ожидая смеха друзей или хотя бы смущения. Но Катя даже бровью не повела.
— Предложи это своим друзьям — тем, кто ценит интеллект ниже уровня пола, — спокойно ответила она.
Рома на секунду замялся, но не сдал позиций:
— Ну и не надо. Зато нам на ферме такие, как ты, очень пригодятся. Особенно с таким языком — кур можешь уговаривать.
Катя скрестила руки, сузила глаза и твёрдо произнесла:
— Если мне хватило ума поступить сюда, то вряд ли я настолько глупа, чтобы работать в компании, где числится хоть один из вашей весёлой четвёрки.
Она произнесла слово «ваша компания» с такой интонацией, будто на самом деле имела в виду нечто вроде: «команда безнадёжных неудачников» или даже «дно социального ящика» . Каждый слог прозвучал как удар, чётко и без лишних эмоций.
— Значит, ты отказываешься от карьеры на успешной ферме? — с издёвкой продолжил Рома, делая вид, что его задели её слова.
— Ну, если ты там появишься, — спокойно парировала она, — то эта самая ферма обречена. Прямым ходом к банкротству. По твоим зачёткам можно будет целую монографию о падении экономики писать.
Каждое её слово находило цель. С каждой фразой Рома чувствовал себя всё глупее. Он хотел посмеяться над ней, а получил обратный эффект — теперь уже он был объектом насмешек. И, что самое обидное, зрители были. Много.
Вокруг собралась целая толпа студентов. Никто не спешил уходить. Все «случайно» зависали рядом, делая вид, что обсуждают свои дела, но на самом деле ловили каждое слово. Подавленная улыбка, брошенные перегляды — всё это говорило о многом. Эта сцена станет легендой.
И действительно — история прошла по университету, как лесной пожар. Сначала её просто пересказывали тем, кто не успел услышать лично. Потом добавились детали — не всегда точные, но зато живописные. А где-то и вовсе возникли домыслы, которых в реальности и не было, но они идеально дополняли картину.
Для Ромы же этот эпизод стал чем-то вроде личной трагедии. Он мечтал забыть всё, стереть из памяти, но понимал: чем громче ты стараешься замести следы, тем больше внимания к себе привлекаешь. Оставалось только ждать — когда интерес угаснет, когда случится что-то новое и по-настоящему шумное.
Но вот беда — их четвёрка почему-то постоянно попадала в центр внимания. И каждый раз кто-нибудь обязательно вспоминал тот день и ту самую Катю.
А для неё эта история стала своего рода защитным щитом. После того случая никто больше не решался подшучывать над ней, предлагать «работу особого типа» или сомневаться в её месте среди студентов. Даже самые смелые парни предпочитали обходить её стороной. Ей же, в свою очередь, ничто не мешало спокойно учиться и сосредоточенно двигаться к своей цели.
Но вот у «золотой четвёрки» дело так не могло закончиться.
Месяцы прошли, но обида не отпускала. Особенно Рому, хотя и остальные трое тоже не могли простить такого публичного унижения. Они хотели ответить. Не просто отомстить — нет, им нужно было именно унизить . Так, чтобы Катя запомнила их надолго. Чтобы ей захотелось исчезнуть из университета раз и навсегда.
Проблема была лишь в одном — плана у них не было. Ни хитрого, ни даже среднего уровня. Головы, явно, не были заточены под тонкие интриги. Да и понимали они: эту девушку нахрапом не возьмёшь. Она уже показала, как умеет отражать их выпады, превращая их против них самих. Нужен был продуманный, злой и жестокий ход. Такой, от которого у неё не останется сил на ответ.
И вот однажды вечером, в пятницу, вся четвёрка собралась в клубе. Вадим и Максим уже давно крутились в толпе танцующих, потом подтянулись и Рома со Стасом. Танцы, алкоголь, флирт — всё как обычно. Когда стало слишком душно внутри, ребята вышли на улицу перекурить.
— У тебя ж скоро двадцатник, — заметил Стас, выпуская дым. — Юбилей, между прочим.
— Да, через месяц, — кивнул Вадим. — Думаю, как отметить.
— У меня есть одна идея, — загадочно улыбнулся Стас. — Завтра расскажу. Лучше всё сразу. Это тебе понравится.
Стас всегда любил держать паузу. Он мастерски играл на интриге.
На следующий день все четверо собрались у Вадима. После бурной ночи проснулись поздно, но Стас принёс с собой диск и настоял на просмотре.
— Это и есть твоя идея? — скептически хмыкнул Рома. — Фильмец?
— Смотри, не перебивай. Там важны детали, — ответил Стас.
Экран ожил. На первый взгляд — обычная американская комедия: богатые студенты готовятся к закрытому мероприятию. Но чем дальше развивался сюжет, тем яснее становилось: это не просто развлечение. Это — схема. Пример. И, возможно, инструкция.
Сюжет рассказывал о званом ужине, куда гости должны были приглашать тех, кого считают «не таким», «странноватым» или просто «не своим». Победителем объявляли того, кто привёл самого «оригинального» гостя — и получал приз. Всё происходило под смех, блеск света и камеры.
Парни сначала восприняли это как забавную историю. Но постепенно мысль начала созревать. Что, если повторить? Только сделать всё не просто весело, а… по-настоящему больно.
Первым заговорил Стас. Он сменил тон с шутливого на серьёзный, немного прищурился и сказал:
— А что, если превратить это в маленькую, но запоминающуюся месть? Представьте: день рождения Вадима. Деньги в семье — как у дурака фантиков. Заказываем ресторан, официанты в белых перчатках, хрусталь, цветы… А к столу — Катя. Под предлогом, что мы помирились, стали другими, наконец-то приняли её.
— Серьёзно? — хмыкнул Рома. — Хочешь, чтобы она сидела с нами за одним столом?
— Не просто сидела, — усмехнулся Стас. — Пусть поверит, что её принимают. Что мы больше не считаем её «серой мышью». Нужно сделать всё, чтобы она не отказалась. Представьте, как она будет выглядеть в своём вечном «учительском» стиле среди всего этого блеска. Одна — среди золотых тарелок, дизайнерских костюмов и камер.
— И правда, — согласился Максим, — даже без шуток — сама ситуация говорит за себя.
— Вот именно! — воодушевился Стас. — Пусть она сама посмеётся над собой. Если, конечно, хватит ума. А мы… мы всё это снимем. Прямая трансляция, группа в соцсетях, ссылки заранее разошлём. Все будут смотреть.
— Ты хочешь сделать из неё посмешище перед всем универом? — спросил Рома.
— Не просто посмешище. Центр всеобщего внимания. Я знаю, как снять всё красиво — у отца на ферме есть операторы, дрон, профессиональная съёмка. Можно сделать монтаж, крупные планы, замедление… Мы покажем весь её шок, смущение, унижение. Всё — как на ладони.
— Слишком круто, — протянул Максим. — Как в кино. Только как её уговоришь прийти?
— Вот здесь начинается наш театр, — усмехнулся Стас. — Мы покажем, что изменились. Что раскаиваемся. Что хотим дружить. Она слишком правильная, чтобы не простить.
— Но она же с Ромой тогда врезалась, — напомнил Вадим.
— Значит, начинать надо с него, — кивнул Стас. — Он первый должен подойти. Следом — я, потом Максим. Все трое — лицемерно-трогательные. Главное — не спугнуть.
Так они и решили: сыграть масштабную драму. Лицемерие, жалость, надежда — всё на службе коварства. Дать Кате поверить, что её признали , полюбили , уважают .
Целый вечер они прокручивали каждую деталь: кто что скажет, как подойти, какие слова использовать. Всё должно быть идеально. Без шанса на отказ.
В понедельник началась игра. Первым выступил Рома. Он подошёл к Кате после пары, немного помялся и сказал:
— Слушай… Катя… я реально хочу извиниться. Мы вели себя как уроды. Особенно я. Прости, если сможешь.
Катя растерялась — такое от него она точно не ожидала.
Следом подключился Стас:
— Я тоже был не прав. Думал, что ты странная. А теперь понимаю — это мы такие. Надеюсь, ты нас простишь. Мы хотим всё исправить.
Потом — Максим. Они не давили, не смеялись, не издевались. Выглядело почти трогательно.
Парни в эти дни были особенно доброжелательны. Ни одного намёка, ни одной шутки. Создавали образ «новых людей» — с чистой совестью и открытой душой.
А в канун дня рождения к Кате подошёл Вадим. Он сделал вид, будто долго колебался, а потом сказал:
— Я хочу, чтобы ты пришла ко мне на день рождения. Серьёзно. Без подвохов. Мне будет приятно, если ты будешь там.
Катя смутилась, начала отнекиваться:
— Я даже не знаю… Неловко как-то…
Но тут подошли Рома и Стас:
— Ну ты чего? Это важный день. Не отказывай. Он хочет, чтобы ты была.
Она почувствовала, что отказ будет невежливо. Кивнула:
— Хорошо… постараюсь прийти.
На следующий день Вадим передал ей адрес ресторана:
— Ждём тебя вечером. Тут.
Она снова кивнула. Обещала приехать вовремя.
Рома с Максимом даже предложили заехать за ней на машине — «ради удобства». Но Катя мягко, но твёрдо отказалась.
— Не стоит, я доберусь сама. Это не проблема.
Парни переглянулись, стараясь скрыть довольные ухмылки. Всё шло идеально. Она купилась. И даже не заподозрила подвоха.
Они были на седьмом небе от предвкушения. Казалось, что они придумали безупречный план: не просто поиздеваться над Катей за её острый язык, но и устроить публичное унижение, которое она запомнит на всю жизнь. А ещё — зрелище для всех остальных. Двойной эффект: им весело, а всем вокруг интересно.
Они уже тренировались в злословии, обсуждали возможные варианты развития событий. Один гадал, придёт ли она в старомодной бабушкиной шляпке, другой предполагал, что подарок принесёт в потёртом портфеле, доставшемся ей по наследству от родителей лет пятнадцать назад. Шутки сыпались одна за другой, каждый хотел быть самым колким.
Рома, Вадим, Максим и Стас ждали этого вечера как праздника. Предстоящий позор «выскочки» грел их душу лучше любого дорогого коньяка. Нужно было только подготовить несколько особенно ехидных фраз — чтобы окончательно показать этой девчонке её место. Мол, если ты из «простых», то сиди тихо и не строй из себя принцессу. А уж если осмелилась ответить кому-то из «наших» — получи сполна.
Вадим, чей день рождения стал поводом для всего мероприятия, прибыл заранее вместе с друзьями. Они медленно прошли в зал, оценивая интерьер. Всё было великолепно: столы украшены со вкусом, свет мягкий, атмосфера — интимная и торжественная. Ресторан был закрыт для других гостей специально на этот вечер. Такие места не берут просто так — бронь делается за месяцы. Но у родителей Вадима всё получалось легко. Это ведь не просто ресторан — это один из самых престижных заведений столицы.
Камеры уже были установлены. Операторы знали задачу: снимать всё — крупные планы, реакции, неловкие моменты. Прямая трансляция должна была стать вишенкой на торте их мести.
Четверо друзей собрались у входа, нетерпеливо переглядываясь, ерзая с ноги на ногу. Все хотели своими глазами увидеть, как «бедняжка» будет чувствовать себя в этом роскошном месте. Интересно, на чём она приедет? На маршрутке? Пешком? Может, наскребёт на такси?
И вот — у входа раздался резкий тормоз. Подъехал кортеж: машины охраны и… новый, сверкающий Cadillac с затемнёнными стёклами. Парни замерли. Что происходит? Кто такой важный решил заглянуть сюда именно сегодня?
Из автомобиля, под руку с уверенным и стильным молодым человеком, вышла… Катя.
Та самая девушка, которую они собирались унижать весь вечер. Та самая, ради которой затевалась вся эта игра. Она шла уверенно, с гордо поднятой головой, одетая словно героиня модного журнала. Тёмное бархатное платье подчёркивало её фигуру, волосы аккуратно уложены, лицо — без лишней косметики, но с безупречным макияжем. В руке — стильная сумочка, явно не с распродажи.
У всех четверых буквально отвисли челюсти. Лица вытянулись, взгляды метались между машиной, охраной и её спутником. Он был высок, представителен, и почему-то невероятно знаком.
Катя подошла к имениннику с лёгкой улыбкой:
— Привет, Вадим! Как и обещала — я здесь. Поздравляю тебя!
Затем она повернулась к парню:
— Это мой молодой человек, Алексей. Надеюсь, вам удобно? Если что-то не так — он может всё изменить. Ведь это его ресторан.
Мир вокруг них будто замер.
Алексей — владелец заведения. Не просто клиент или партнёр, а хозяин. И не только ресторана — его бизнес простирался гораздо шире. Для него это место — скорее дань удовольствию, чем источник дохода. Ни один из них и помыслить не мог, что когда-нибудь будет стоять перед таким человеком.
Стас, всё ещё не веря своим глазам, пробормотал:
— Подожди… Катя… Как ты вообще с ним познакомилась? Ты же… ну, из простой семьи. У вас же никогда не было денег…
Катя взглянула на него с достоинством:
— Кто сказал, что я из нищеты? Моя мама — директор одного из лучших лицеев города. Папа — ректор академии. Мы с Алексеем давно знакомы, наши семьи дружат много лет. Он учился у моего отца, когда только начинал.
— Но если у тебя такая семья, — не унимался Максим, — зачем ты сюда поступала?
Катя кивнула, будто ждала этот вопрос:
— Хотела, чтобы меня принимали за меня, а не за имя. Решила начать с чистого листа. Поэтому поступила под другим именем, в новом городе. Хотела доказать, что могу быть самостоятельной. Алексей тоже планировал переехать сюда. Так что всё сложилось.
Алексей обнял её за талию, улыбаясь. Четверо парней стояли, как выброшенные на берег рыбы — без сил, без слов, без побед.
Камеры продолжали работать. Зрители за экраном замерли. Студенты, преподаватели, сотрудники — все смотрели в телефоны, передавали ссылки, звонили друг другу:
«Скорее включай! Это надо видеть!»
Катя и Алексей выглядели как пара с обложки журнала: красивые, уверенные, счастливые. А четверо «золотых» — потерянные, смущённые, раздавленные. Их месть закончилась полным провалом.
Когда пара направилась внутрь, Рома и Вадим, в панике, бросились открывать двери, забыв обо всём. Только потом до них дошло — всё это записывается. И весь мир сейчас видит, как они унижаются.
Максим побежал к операторам:
— Вырубайте всё! — зашипел он.
Но те лишь пожали плечами. Приказ был ясен: трансляция идёт до конца. Никаких пауз. Никаких отступлений.
Парни метались перед камерами, делали рожи, пытались шутить. Но зрители только смеялись. Это стало главным студенческим шоу года.
С понедельника в университете началась новая эпоха. Если раньше их сторонились, теперь — ждали. Каждый хотел увидеть их лично, услышать, как они будут реагировать на насмешки.
Как только они появились у входа, толпа студентов встретила их аплодисментами, свистом и шутками:
— Смотрите, YouTube-звёзды пожаловали! Эй, будет ли продолжение?
Лица парней залились краской. Они попытались проскользнуть в аудиторию незамеченными, но каждый шаг сопровождался очередной шуткой, издёвкой или цитатой из записи.
Максим, досмотрев видео, бросил телефон на парту:
— После этого разговора с Катей нас теперь всю жизнь будут поминать.
И он оказался прав. Былое величие исчезло. Теперь они стали объектом для шуток. И пусть они пытались сохранять лицо, никто больше не воспринимал их всерьёз.