Вера стояла на кухне, нарезая овощи для рагу. Руки работали механически, а мысли блуждали далеко. Анны Сергеевны не стало неделю назад. И это время тянулось бесконечно.
Свекровь ушла так внезапно, всего через месяц после мужа. Сердце не выдержало, сказали врачи. А Вера знала — не только сердце, душа не выдержала разлуки с Михаилом Петровичем. Сорок лет вместе, ни дня врозь.
За окном моросил дождь. Серый октябрьский день, как будто сама природа оплакивала Анну Сергеевну.
Входная дверь хлопнула.
— Это я, — голос мужа, Андрея, раздался из прихожей. Не один пришел — слышались еще чьи-то шаги и приглушенный разговор.
Вера вытерла руки полотенцем и вышла из кухни. В коридоре Андрей помогал снять пальто своей сестре Ирине.
— Привет, Вера. Прости, что без предупреждения, — Ирина кивнула, даже не взглянув в глаза.
Поведение брата и сестры было каким-то странным.
Чай будете? — спросила она, стараясь не выдать раздражения.
— Давай, — буркнул Андрей, проходя в гостиную. — И чего покрепче, если есть.
Ирина села в кресло, выпрямив спину и сложив руки на коленях. Всегда такая — идеальная осанка, безупречный макияж, даже в момент скорби.
Вера поставила чайник и вернулась к ним с бутылкой. Андрей сразу же налил себе и сестре.
— За маму, — произнес он, поднимая рюмку.
Они выпили. Вера не притронулась к своей.
— Как ты, Вера? — спросила Ирина, хотя в голосе не было искреннего интереса.
— Справляюсь, — коротко ответила Вера. — Много хлопот после всего.
— Знаешь, Андрей все равно бы тебе рассказал, так что я прямо скажу, — Ирина поставила рюмку на стол и посмотрела на Веру. — Мы с братом решили, что дачу родителей продадим.
Вера замерла. У нее перехватило дыхание.
— Продадите? — переспросила она. — Когда?
— Чем быстрее, тем лучше, — вмешался Андрей. — Зачем тянуть? Участок хороший, недалеко от города, быстро покупателя найдем.
Вера смотрела на них обоих, не веря своим ушам. Та самая дача, куда она ездила каждые выходные последние три года. Где полола грядки вместе с Анной Сергеевной. Где красила забор с Михаилом Петровичем. Где готовила обед на всех, когда старики уже не могли.
— Завтра к нотариусу пойдем, все оформим, — продолжил Андрей, не замечая, как побелело лицо жены. — Документы я уже собрал.
— А вы хоть помните, когда в последний раз были на этой даче? — тихо спросила Вера.
Андрей и Ирина переглянулись.
— При чем тут это? — нахмурился Андрей. — Это родительская дача, мы — их дети. Имеем полное право распорядиться наследством.
— Два года назад, — Вера смотрела прямо на мужа. — Ты был там два года назад. На майские. Пожарили шашлыки и уехали. А Ирина и того дольше не появлялась.
— У меня работа, дети, — отрезала Ирина. — Не у всех есть время разъезжать по дачам.
— А у меня, значит, времени вагон? — Вера повысила голос. — Я каждые выходные ездила к вашим родителям. Продукты возила, убиралась, ремонтировала что могла. Одна! Потому что вы все были слишком заняты!
— Вера, прекрати, — Андрей стукнул рюмкой по столу. — Ты им не родная дочь, чтобы предъявлять нам претензии.
Пять лет брака, из которых три Вера фактически заменяла Анне Сергеевне и Михаилу Петровичу детей, которые отвернулись от них.
— Не родная, — медленно повторила она. — А вы родные? Когда отец слег, кто за ним ухаживал? Когда мать просила денег на лекарства, кто привозил? Когда крыша протекла, кто вызывал мастеров?
— Вера, давай без мелодрам, — поморщилась Ирина. — Ты выполняла свой долг. Мы благодарны, конечно. Но это наши родители, и наследство по закону…
— Благодарны? — Вера горько усмехнулась. — Знаешь, что твоя мать говорила каждый раз, когда я приезжала? «Вера, доченька, как же хорошо, что ты есть у нас. Хоть кто-то помнит».
Ирина отвела взгляд.
— Мы завтра в одиннадцать идем к нотариусу. Нашему, семейному. Будем разбираться с документами, — сказал Андрей, игнорируя слова жены. — Если хочешь, поедем вместе.
— Я поеду, — Вера встала из-за стола. — Обязательно поеду.
Она вышла из комнаты, оставив их наедине со своими планами. В ушах звенели слова свекрови, сказанные ей не так давно: «Вера, ты одна нас не бросила. Я этого никогда не забуду».
В спальне Вера опустилась на кровать и закрыла лицо руками. Перед глазами стоял образ Михаила Петровича, как он учил ее подвязывать помидоры. Анна Сергеевна, показывающая, как правильно консервировать огурцы. Их счастливые лица, когда она приезжала в субботу утром с гостинцами.
А теперь их дом, их сад, их мир хотят продать. Как вещь, как ненужный хлам.
В дверь постучали.
— Вера, ты чего убежала? — Андрей зашел в комнату. — Мы еще не все обсудили.
— А что обсуждать? — она подняла на него глаза. — Вы все уже решили.
— Слушай, мы сможем купить квартиру побольше. Продадим дачу, разделим деньги, и нам как раз хватит, — Андрей сел рядом. — Ты же сама говорила, что хочешь переехать.
— Не такой ценой.
— Да какой ценой? — он раздраженно махнул рукой. — Родителей больше нет. Кому нужна эта дача? Ездить некому, ухаживать некому.
— Я бы ездила.
— Одна? — Андрей усмехнулся. — Зачем?
— Потому что там часть их души осталась, — тихо ответила Вера. — Твоей матери и отца. Которых ты, кажется, уже забыл.
Андрей резко встал.
— Знаешь что? Мы завтра оформим все бумаги, и точка. Хватит этой сентиментальности.
Он вышел, громко хлопнув дверью.
Вера подошла к окну. Дождь усилился, барабаня по стеклу. Как часто она смотрела на такой же дождь, сидя на веранде дачи с Анной Сергеевной, укрывшись пледом и попивая чай с малиной. «Дети не всегда понимают, что важно, — говорила свекровь. — Иногда они видят только то, что хотят видеть».
Она глубоко вздохнула. Завтра они встретятся у нотариуса. И тогда все рухнет.
Нотариальная контора встретила их прохладой и запахом бумаг. Ирина нервно постукивала ногтями по сумочке. Андрей проверял телефон каждые две минуты.
— Проходите, — пригласил их нотариус, Павел Дмитриевич, седой мужчина с внимательными глазами.
Они зашли в кабинет. Вера села чуть поодаль от мужа и золовки.
— Итак, мы собрались по вопросу наследства после Михаила Петровича и Анны Сергеевны Соколовых, — начал нотариус, раскладывая бумаги. — Я понимаю, что утрата свежа, соболезную вам.
— Спасибо, давайте к делу, — нетерпеливо перебила Ирина.
Павел Дмитриевич кивнул.