— Мам, я есть хочу! — Оля потянула Анну за подол футболки, пока та перебирала пустые пакеты на кухне.
Анна подавила вздох. В холодильнике — пакет молока и три йогурта. На троих детей.
— Сейчас что-нибудь придумаем, солнышко, — она машинально погладила дочь по голове. — Сделаем бутерброды, хорошо?
— Но ты же обещала макароны с сыром! — надула губы Оля.
Как по команде, на кухне появились Саша и Лиза.
— Ма-ам, ну когда уже есть? — прилипла к ней Лиза, обвивая ножку.
Анна открыла шкаф: полбуханки хлеба, масло на донышке, соль. Макароны-то есть, но без сыра дети и смотреть на них не станут.
Хлопнула входная дверь. Игорь.
— Привет, — бросил он в пространство, глазами по полу.
Дети кинулись к отцу, но он ловко увернулся и скрылся в ванной. Вышел только к ужину — двум бутербродам на тарелке. Молча съел, запивая водой из-под крана.
— Нам нужны продукты, — Анна протянула список. — Самое необходимое…
Игорь мельком глянул на бумажку. В глазах — вспышка стыда, тут же погасшая.
— Ладно, — буркнул он и растворился в спальне.
Анна замерла с листком в руках. Так повторялось вторую неделю.
— Папа купит сыр? — заглянул ей в глаза Саша.
— Конечно, — она натянуто улыбнулась.
В кармане завибрировал телефон.
— Дочка, как вы там? — встревоженный голос матери.
Анна вышла в коридор:
— Мам, я не понимаю… У нас пусто. А Игорь будто не здесь.
— Я сейчас приеду.
— Не надо, он…
— Просто проезжаю мимо. Оставлю у двери.
Через час заветный пакет спас положение. В кармашке — конверт с деньгами.
Ночью Анну разбудил скрип. На кухне сидел Игорь — пустой кошелёк, мёртвый экран телефона.
«Измена?» — но не сходилось. Ни следов духов, ни подозрительных звонков. Только эта пустота в глазах.
Вспомнила, как три месяца назад выбирали отели у моря. Как он приносил детям конфеты, ей — полевые цветы. А потом что-то сломалось…
Телефон Игоря ожил. Он дёрнулся, схватил аппарат, но не ответил. Просто смотрел, пока звонок не оборвался. Затем опустил голову на руки.
Анна вернулась в постель. Холодный ком тревоги сжимал горло. Звонки начались. Что творится с мужем? И главное — как завтра накормить детей?
Кухню наполнял аромат свежего супа — спасительный мамин пакет с продуктами не дал семье остаться голодной. Анна помешивала варево, украдкой наблюдая за детьми. Оля увлечённо рисовала за кухонным столом, а младшие возились с подушками, сооружая нечто похожее на крепость.
— Мам, а папа скоро придёт? — не поднимая головы от рисунка, спросила Оля.
— Как всегда, вечером, — ответила Анна, но нож в её руке дрогнул.
Вчера она заметила нечто странное — ботинки мужа были неестественно чистыми. Совсем без уличной грязи. Будто он… никуда не ходил. Но тогда зачем уходить из дома?
— Оленька, посмотри за братиком и сестрёнкой. Я быстро схожу в магазин.
Выскочив на улицу, Анна торопливо огляделась. Мелкий дождь моросил по опустевшему двору. Вдалеке мелькнула знакомая фигура. Держа дистанцию, она последовала за мужем.
Игорь шёл неспешно, иногда останавливаясь у витрин. Не к метро, не на остановку — просто брёл без цели.
Через двадцать минут он свернул в сквер и устало опустился на скамейку. Анна спряталась за деревом. Муж достал телефон, посмотрел на экран и тяжело вздохнул.
Он просидел так почти час, не двигаясь. Затем так же медленно поднялся и пошёл дальше.
Анна вернулась домой с тяжёлым камнем на душе. Теперь она была уверена — в их жизни происходит что-то ужасное.
Вечером Игорь вернулся «с работы». Съел суп, неожиданно похвалил его. Поиграл с Сашей. Казалось, прежний муж вернулся — если бы не мёртвые, потухшие глаза.
Когда дети уснули, Анна набралась смелости. Сердце бешено колотилось, перехватывая дыхание.
— Игорь, подожди… Куда ты на самом деле ходишь днём?
Он замер в дверном проёме, не оборачиваясь:
— На работу. Ты чего?
— Я видела тебя сегодня. В сквере на Липовой.
Игорь медленно повернулся. На его лице застыла странная гримаса — смесь страха и облегчения.
— Я… не хотел тебя расстраивать, — он вдруг ударил кулаком по стене, отчего Анна вздрогнула. — Чёрт! Я не мог просто взять и сказать!
— Сказать что, Игорь?! — она сделала шаг вперёд.
— Я без работы! Уже два месяца! — вырвалось у него. — Всё отделение сократили…
Анна почувствовала, как подкашиваются ноги. Два месяца… Целая вечность.
— Почему молчал?!
— А что я должен был сказать? — в его глазах вспыхнула ярость. — «Привет, родная, я теперь никто»? Я искал! Каждый день! Везде отказывают!
— Но ты же уходил…
— Потому что не мог смотреть, как ты открываешь пустой холодильник! — его голос сорвался на крик. — Мне стыдно, понимаешь? Я глава семьи, а мои дети голодают! Все сбережения ушли в провальный проект…
Анна приблизилась:
— Мы могли бы вместе…
— Я думал, быстро исправлю, — Игорь рухнул на кровать, закрыв лицо руками. — Обещали помочь с трудоустройством. Обещали! А потом… просто перестали брать трубку.
— А последние деньги?
— Попытался вложить… Просчитался. Рассылал резюме. Ходил на собеседования. Но экономиста моего уровня никому не нужно, а на позиции ниже не берут — боятся, что сбегу.
Он поднял воспалённые глаза:
— Я не мог признаться. Не смог сказать, что подвёл вас всех.
— А эти звонки?
— Коллекторы… — голос дрогнул. — Занял, когда всё началось. Думал, ненадолго…
Мир вокруг Анны поплыл. Они не просто без средств — они в долгах. Все эти недели он играл роль, а они голодали.
— Почему не доверился мне? — её губы дрожали.
— Потому что я никчёмный неудачник, — выдохнул он с такой горечью, что у Анны сжалось сердце. — Всю жизнь обещал защитить вас… И не смог.
— Мы справимся, — прошептала она автоматически.
— КАК?! — Игорь вскочил, глаза бешено блестели. — Мы на краю пропасти! Я не могу накормить собственных детей!
Его крик разбудил Лизу. Из детской донесся испуганный плач.
— Замечательно, — сквозь зубы бросила Анна, выходя из комнаты.
Она прижала к себе плачущую Лизу, хотя внутри всё переворачивалось от ярости. Когда дочь успокоилась, Анна вернулась к мужу. Он сидел, сгорбившись, на краю постели.
— Нам нужно обсудить всё трезво, — твёрдо сказала она, садясь напротив. — Без истерик.
Игорь медленно поднял глаза:
— О чём говорить? О моей никчёмности? О том, что я не могу прокормить семью?
— О том, что ты мне не доверяешь, — дрогнул её голос. — Два месяца, Игорь. Два месяца ты разыгрывал этот спектакль, пока дети спрашивали, принесёт ли папа еды.
Хорошо хоть, мама помогала — никто не оставался голодным.
Он вздрогнул, будто получил пощёчину.
— Я твоя жена. Мы клялись быть вместе в болезни и здравии. Помнишь?
— Я хотел защитить вас, — прошептал он.
— От чего? От правды? — Анна покачала головой. — Ты не защитил. Ты заставил нас мучиться в догадках. Все эти дни я думала, что ты нас разлюбил, что у тебя другая…
— Никогда! — Игорь резко подался вперёд.
— Теперь я знаю. Но было бы проще услышать правду сразу.
Тишина. Из детской доносилось ровное дыхание спящих детей.
— И что теперь? — наконец спросил он.
— Теперь решаем проблему вместе, — Анна взяла его руку. — Сколько мы должны?
Игорь назвал сумму. Большую, но не смертельную.
— Хорошо. Завтра позвоним моим родителям. Помогут с первым платежом.
— Нет! — он отдернул руку. — Я не стану попрошайничать у твоих родителей.
— А у коллекторов просить можешь? — жёстко спросила Анна. — Слушай, ты можешь продолжать играть в гордого орла и добить нас. Или признать, что иногда нужно просить помощи. Выбирай.
Игорь смотрел на неё, будто видел впервые.
— Не хочу быть обузой.
— Обуза — это когда руки опускают, — парировала она. — Ты готов бороться?
— Конечно! — в его глазах вспыхнул огонёк. — Я на любую работу согласен. Но никто не берёт.
— На любую? — Анна пристально посмотрела на него. — Совсем на любую?
Он замялся:
— Только не предлагай стройку или разгрузку. Спина…
— Я помню про твою спину, — перебила она. — Я про доставку. Помнишь Виктора, шурина Кати? Он в службе доставки работает. Говорил, им постоянно люди нужны.
— Курьером? — Игорь поморщился. — С моим-то образованием?
— С твоим образованием мы сидим без гроша и без еды, — отрезала Анна. — Выбирай: или временно на доставку, или продолжаем притворяться, пока нас на улицу не выбросят.
Она встала и вышла, чувствуя, как гнев смешивается с обидой. На кухне налила воды. Руки дрожали.
Следующие дни прошли в тяжёлом молчании. Игорь целыми днями сидел, уставившись в стену, а Анна разрывалась между детьми, сдерживая слёзы. Мамины деньги таяли. Будущее казалось мрачным и неясным.
На четвёртый день Игорь встал на рассвете. Принял душ, надел чистую рубашку. Бледный, но собранный:
— Я пойду, — сказал он, стоя в дверях. — Найду хоть что-то.
Он поцеловал Анну в лоб — впервые за много недель. Обнял каждого ребёнка. Оля просияла:
— Папочка снова с нами!
В его глазах блеснули слёзы.
Анна не стала спрашивать, куда он идёт. Просто смотрела, как закрывается дверь, чувствуя странную смесь надежды и страха.
День тянулся мучительно долго. Она играла с детьми, готовила из последних запасов, постоянно поглядывая на телефон. Ни звонков, ни сообщений.
Вечером, когда тревога стала невыносимой, щёлкнул замок. В дверях стоял Игорь — уставший, с грязными разводами на одежде, но глаза… глаза горели.
— Взяли в доставку, — сказал он, доставая из кармана смятые купюры. — Пока немного. Но это начало.
Он протянул деньги:
— На еду.
Игорь замер в прихожей, будто провинившийся школьник:
— Прости меня… Пожалуйста.
Анна долго молчала. Внутри бушевали обида, злость, облегчение и — да, любовь. Наконец тихо сказала:
— Я люблю тебя. Но мне нужно время… Давай попробуем всё исправить, — тихо сказала Анна.
Игорь молча кивнул, по его щеке катилась слеза. В этот момент в коридор высыпали дети, облепив отца со всех сторон.
— Пап, ты принёс макароны? — Саша заглядывал ему в глаза, полный надежды.
— Завтра обязательно принесу, — опустившись на корточки, ответил Игорь. — И ещё много всего вкусного.
Лиза уже повисла у него на шее, а Оля прыгала вокруг:
— А нарисуешь мне принцессу? Как раньше?
— Нарисую, — улыбнулся он. — Обещаю.
Его взгляд поверх детских голов встретился с Анниным. В этих глазах читалось всё — и раскаяние, и благодарность, и твёрдое намерение исправить ошибки.
Анна почувствовала едва уловимое изменение. Проблемы никуда не исчезли — долги висели, работа была временной, доверие требовало времени. Но впервые за долгие недели в их доме снова стало по-настоящему тепло.
Поздним вечером, уложив детей, они сели за кухонный стол — не как враги, а как союзники, разрабатывающие план спасения. Подсчитали долги. Расписали бюджет. Обсудили возможную помощь родителей — строго как временную меру, с чётким графиком возврата.
Игорь поделился впечатлениями от первого рабочего дня:
— Сложнее, чем я представлял. Но знаешь… — он сделал паузу, — там работают хорошие люди. Один парень — бывший финансовый директор. Говорит, перебивается так полгода, зато семья не голодает.
— Ты справишься, — Анна накрыла его руку своей. — Мы справимся.
Она видела, как тяжело ему даётся этот новый образ — уже не успешного менеджера, а простого курьера. Как трудно переступить через гордость. Но он старался.
Телефон Игоря загудел по-новому — приложение доставки сообщало о заказах. Новая реальность. Временная — но их общая реальность.
— Я хочу, чтобы ты понимал, — перед сном сказала Анна. — Для меня важны не цифры в кошельке, а то, что мы честны друг с другом. Что мы вместе. По-настоящему.
Этой ночью они уснули, не разжимая рук. Впереди их ждало ещё много испытаний. Но главное — они снова стали семьёй, готовой встречать любые трудности плечом к плечу.