Тихий детский плач разорвал полуденную тишину леса. Аня застыла на месте, напряжённо вслушиваясь. Сердце забилось чаще.
«Показалось, наверное,» – прошептала она себе под нос, но в следующее мгновение услышала звук снова, теперь уже более отчётливо.
Корзина для трав в руках становилась всё тяжелее – она была наполовину заполнена мятой и зверобоем. Лес был пропитан летним зноем, воздух насыщен ароматом нагретой хвои и земляники. Аня сделала несколько шагов в направлении звука, раздвигая высокие стебли.
«Эй, кто там?» – её голос дрогнул.
Плач становился всё явственнее. Аня ускорила шаг, спотыкаясь о древесные корни. Её светлое платье цеплялось за колючие ветви. Коса растрепалась, но сейчас это не имело значения.
Лес расступился, открыв небольшую солнечную поляну. У старого дуба, среди огромных лопухов, сидели двое ребятишек.
Мальчик, бледный, с прилипшими ко лбу прядями, обнимал девочку помладше – рыжеволосую, в грязном платьице.
«Господи,» – выдохнула Аня, выпуская корзину из рук.
Услышав шаги, мальчик резко поднял голову. В его глазах читался страх. Он ещё крепче прижал к себе сестру и отодвинулся назад.
«Не бойтесь,» – Аня медленно приблизилась и опустилась на колени. «Я не причиню вам зла.»
Девочка всхлипнула и уткнулась лицом в плечо брата. Её маленькие ручки тряслись.
«Откуда вы здесь? Где ваши родители?» – мягко спросила Аня.
Мальчик молчал, не сводя настороженного взгляда. Аня заметила, что его одежда была порвана, а на щеке засохли следы грязи.
«Меня зовут Аня. А вас как?»
Мальчик облизнул пересохшие губы.
«Саша,» – еле слышно произнёс он.
«А сестричку?»
«Маша.»
Аня осмотрелась – никаких признаков взрослых. Только лес, наполненный гулом летних насекомых, да муравьи, спешащие к огромному муравейнику.
«Вы голодные?» – спросила она, понимая, что дети находятся здесь уже давно.
Саша неуверенно кивнул.
«Хотите домой?»
«У нас нет дома,» – тихо сказал мальчик.
Что-то больно кольнуло внутри. Аня прикусила губу, сдерживая слёзы.
Двадцать лет – совсем ещё девушка, а дома её ждала лишь пустота. Родители ушли год назад – сначала отец, умерший за неделю от загадочной болезни, потом мать, не пережившая горя.
«Я знаю один дом, где вас накормят и уложат спать. Пойдёте со мной?»
Маша впервые подняла голову и посмотрела на Аню. В её зелёных глазах мелькнула искра надежды.
«Там не страшно?» – спросил Саша.
«Нисколько не страшно,» – улыбнулась Аня. «Там растут яблоки в саду и есть парное молоко. И никто не обидит.»
Она протянула руку, и после короткого колебания мальчик принял её. Его ладошка была маленькой и горячей.
Обратная дорога заняла вдвое больше времени. Аня несла Машу на руках – девочка оказалась невесомой, словно пушинка. Саша шёл рядом, держась за её подол. Он спотыкался от усталости, но упрямо продолжал идти, не проси помощи.
Когда деревня показалась вдалеке, солнце уже клонилось к закату. На улице они встретили Ивана Тимофеевича – соседа через дорогу, хмурого старика с добрыми глазами.
«Что это такое?» – воскликнул он, увидев детей.
«В лесу нашла,» – ответила Аня. «Голодные, напуганные.»
Иван Тимофеевич потер седую щетину.
«А родители?»
«Не знаю. Говорят, дома нет.»
Старик внимательно посмотрел на притихших детей.
«Всё ясно с тобой, Анютка. В тебе живёт дух твоего отца.»
«Что же делать, дядя Ваня?» – растерянно спросила она.
«Сначала накорми и помой. А потом решим.»
Он протянул Саше морщинистую руку:
«Ну что, молодец, дойдёшь до дома или взять на руки?»
Саша, помедлив, положил свою ладонь в его.
Дом встретил их полумраком и запустением. Аня быстро зажгла свет, усадила детей за стол. В буфете нашёлся кусок хлеба и немного молока – последнее, что оставалось до завтрашней зарплаты.
«Ешьте,» – сказала она, нарезая хлеб тонкими ломтиками.
Дети ели медленно, словно опасаясь, что еду могут отнять. Маша постоянно оглядывалась, а Саша внимательно следил за каждым движением Ани.
«Завтра испеку блины,» – пообещала она, поглаживая девочку по спутанным волосам.
После ужина Аня согрела воду и искупала малышей в старой деревянной кадке. Детской одежды у неё не нашлось – пришлось завернуть их в свои футболки.
На Саше белая футболка до колен смотрелась комично, а Машу Аня укутала в мягкую ночную рубашку.
Спать она уложила их в своей кровати, а сама села рядом. Начало смеркаться, через открытое окно доносилось стрекотание сверчков.
«Мы теперь всегда будем здесь жить?» – сонно спросил Саша.
Аня погладила его по голове:
«Если захотите.»
«А нас не выгонят?»
«Никто вас не выгонит. Это теперь ваш дом.»
Маша уже спала, свернувшись калачиком. Саша боролся со сном, но веки всё время опускались. «Спи, мой хороший,» – прошептала Аня. «Я тут, рядом.»
Когда дети заснули, она тихонько вышла на крыльцо и только там позволила себе разрыдаться. От страха, от неизвестности, от внезапно свалившейся ответственности.
Но где-то внутри теплилось новое, пока незнакомое чувство радости.
«А где документы на детей?» – женщина в строгом костюме смотрела поверх очков, поджав губы.
Прошло две недели с того дня, как Аня привела малышей домой. Две недели хлопот, бессонных ночей и неожиданного счастья.
«Я же объясняю,» – Аня сжала руки. «Нашла их в лесу. Никаких документов не было.»
Инспектор из опеки постучала ручкой по столу.
«Вы понимаете, что без оформления опеки мы обязаны поместить детей в приют?»
У Ани закружилась голова. Саша, стоявший рядом, крепче вцепился в её платье.
«У них никого нет. Только я.»
«Закон есть закон,» – отрезала женщина. «Подготовьте детей к переезду, завтра приедем.»
Они вышли из сельсовета на раскалённую солнцем улицу. Маша спала на руках, убаюканная летним зноем. Саша шёл рядом, молчаливый и напряжённый. В свои четыре года он понимал больше, чем должен был. «Нас заберут?» – спросил он, когда они подошли к дому.
«Нет,» – твёрдо ответила Аня, хотя сама не знала, как выполнить обещание.
Вечером на пороге появился Иван Тимофеевич. Он принёс молока и свежего хлеба.
«Опять ничего не ешь?» – проворчал он, увидев осунувшееся лицо Ани.
«Дядя Ваня, их хотят забрать,» – её голос дрогнул.
Старик нахмурился, скрестив руки на груди.
«Бюрократы проклятые. Не для того твой отец меня спасал, чтоб я его дочери не помог.»
Он достал из кармана потрёпанный блокнот.
«Есть у меня один человек в районном центре. Завтра поедем.»
Ночью Аня не сомкнула глаз. Дети спали рядом, дыша в такт. Маша иногда всхлипывала во сне, и тогда Саша, не просыпаясь, крепче обнимал сестру. Утром они с Иваном Тимофеевичем отправились в район. Старик сел за руль своего старенького «москвича», а Аня устроила детей на заднем сиденье.
Районный центр встретил их пылью и суетой. Кабинет начальника отдела опеки находился на третьем этаже обшарпанного здания.
Иван Тимофеевич что-то шепнул секретарше, и их пропустили без очереди.
«Павел Семёнович!» – воскликнул старик, входя в кабинет. «Давно не виделись!»
Грузный мужчина за столом поднял глаза и расплылся в улыбке.
«Тимофеич! Старый друг!» – он поднялся, обнимая соседа Ани.
Детей оставили в коридоре под присмотром добродушной секретарши, а сами закрылись в кабинете. Через полчаса Иван Тимофеевич вышел, довольно улыбаясь.
— Временную опеку оформим прямо сейчас. Потом можно будет усыновить.
Когда они вернулись домой, у калитки их уже ждала инспектор сельской опеки.
— Мы вас повсюду ищем, — недовольно произнесла она.
Иван Тимофеевич протянул ей документы:
— Вот распоряжение из районного управления. Дети остаются здесь.
Аня взяла малышей за руки и повела в дом, оставив соседа разбираться с бумагами.
— Мы никуда не поедем? — спросил Саша, заглядывая ей в глаза.
— Нет, не поедете, — улыбнулась она, обнимая обоих детей.
Жизнь вошла в привычное русло. Аня устроилась работать полный день в сельскую библиотеку — дети могли быть с ней.
Саша быстро освоил чтение по слогам и теперь важно водил пальцем по строчкам, обучая младшую сестру.
Маша адаптировалась медленнее. Ночные кошмары часто будили её с криком. Аня часами качала малышку, напевая колыбельные, которые когда-то пела её мама.
Однажды вечером Маша проснулась в слезах. Аня вышла с ней на крыльцо. Небо было усыпано звёздами.
— Мамочка, — вдруг прошептала девочка, дотрагиваясь до её щеки. — Ты ведь моя мама?
У Ани перехватило дыхание.
— Да, если ты этого хочешь.
Маша кивнула и крепче прижалась, засыпая на её плече.
Так текли годы.
Новым испытанием стала школа для Саши. В деревне все знали историю найдёнышей, а детям свойственна жестокость. Когда мальчик вернулся с рассеченной губой, Аня не стала читать морали, а просто обняла его. — Они говорят, что я бездомный, — всхлипнул Саша. — Что даже родная мать меня бросила.
— Ты не бездомный, — твёрдо ответила Аня. — У тебя есть дом и семья.
— Но ты мне не настоящая мама.
— Настоящая мама — та, кто любит, а не та, кто просто родила, — возразила Аня, вспоминая слова своей бабушки.
В тот день Саша долго рассматривал фотографии родителей Ани на стене.
— А твои мама с папой… они бы нас приняли?
— Они бы вас полюбили, — уверенно ответила Аня. — Как и я.
Дети полностью освоились за эти годы. Маша помогала с посудой, Саша носил воду и подметал двор. По вечерам они сидели у печки, слушая, как Аня читает книги. Эта весна принесла перемены. Двери библиотеки скрипнули, впуская апрельский ветер и незнакомца.
Высокий мужчина с растрёпанными тёмными волосами и очками, сползающими с переносицы. Аня оторвалась от каталожных карточек.
Новое лицо в деревне всегда вызывало интерес, особенно такое — с внимательным взглядом и лёгкой полуулыбкой.
— Простите за беспокойство, — он подошёл к стойке, осторожно положив потёртый портфель. — Меня направили к вам как к хранительнице местных преданий и летописей. Я новый учитель литературы, Алексей Соколов.
— Анна Серова, — она протянула руку, чувствуя непривычное волнение. — Чем могу помочь?
— Готовлю материалы для уроков краеведения, — пояснил он, оглядывая книжные полки. — Хочу, чтобы дети узнали историю своего края.
Их разговор прервал радостный голос:
— Мам, смотри, что мы нарисовали!
К столу подбежали Саша и Маша с альбомными листами. Алексей с интересом посмотрел на детей.
— Ваши? — спросил он с улыбкой.
— Мои, — просто ответила Аня.
С тех пор Алексей стал частым гостем библиотеки. Иногда брал книги, иногда просто заходил поболтать. Потом начал приходить в дом — то помочь по хозяйству, то наколоть дров. — Он тебе симпатизирует, — заметил как-то Иван Тимофеевич, наблюдая, как учитель чинит забор. — Давно такого достойного человека не видел.
Аня покраснела:
— Сейчас не время думать об этом. Дети…
— А детям как раз нужен отец, — хитро прищурился старик. — Особенно Саше. Мальчику необходим мужской пример.
Действительно, Саша преобразился в присутствии Алексея. Смотрел восхищёнными глазами, помогал с работой, расспрашивал о школе. Однажды вечером Алексей задержался дольше обычного. Они сидели на крыльце, пили травяной чай и слушали стрекот сверчков.
Дети давно спали, а воздух был наполнен ароматом жасмина, который Аня посадила прошлой весной.
— Бывают моменты, которые меняют человека навсегда, — неожиданно произнёс Алексей, глядя на серебристую дорожку луны между яблонь. — Когда я впервые увидел, как ты общаешься с детьми… В тебе удивительным образом сочетаются сила и нежность.
— Это ничего особенного, — покачала головой Аня. — Любой поступил бы так же.
— Неправда, — возразил он. — Не каждый. Я долго думал, как бы я поступил на твоём месте.
— И как?
— Надеюсь, так же, — он встретился с ней взглядом. — Но, кажется, я бы не справился в одиночку. А ты справляешься.
— Я не одна, — мягко улыбнулась Аня. — Дядя Ваня помогает. Да и вся деревня, по-своему.
— И я, — тихо добавил Алексей, осторожно накрыв её руку своей.
Зимой они сыграли свадьбу. Праздновали всей деревней — скромно, но от души.
Алексей въехал в последний день января, когда за окном кружил пушистый снег. Сани с его вещами оставили следы на девственном снежном покрове.
Потёртый чемодан с книгами, гитара в потрескавшемся чехле и бережно упакованный проигрыватель «Мелодия» с коллекцией пластинок — вот и всё имущество сельского учителя.
Саша вертелся рядом, помогая расставлять книги на полках — учебники по физике, астрономии, сборники стихов Есенина. — Знаешь, — мальчик провёл пальцем по корешку книги, подбирая слова, — раньше чего-то всегда не хватало. А сейчас будто последняя деталь встала на место.
— У вас и до меня всё было, — улыбнулся Алексей. — Я просто присоединился к вашей семье.
Весной Аня узнала, что ждёт ребёнка. Дети приняли новость с радостью — Маша постоянно гладила округлившийся живот, а Саша серьёзно взялся за учёбу, чтобы «быть примером для младшего». Летом, когда сад уже прогнулся под тяжестью яблок, а воздух дрожал от зноя, Аня сидела на новой веранде, наблюдая, как Алексей учит Сашу запускать воздушного змея.
— А кто мы теперь? — спросила Маша, устраиваясь рядом с мамой.
— Что ты имеешь в виду, солнышко?
— Вот он будет наш братик, — девочка показала на живот Ани. — А мы с Сашей кто?
Аня обняла дочь:
— Вы мои дети. Просто я вас не рожала, а нашла. Как самое ценное сокровище.
— В лесу, — улыбнулась Маша. — Расскажи ещё раз, как ты нас нашла.
И Аня рассказала — уже, наверное, сотый раз — историю, с которой началась их семья. О том летнем дне, о плаче в лесу, о страхе и решимости, о двух испуганных малышах под старым дубом. — И забрала вас с собой, — закончила она знакомой фразой. — Навсегда.
Наступал вечер. От огородов тянуло свежескошенной травой, с реки доносились голоса плещущихся детей.
Саша и Алексей наконец запустили змея, который теперь гордо парил над деревней.
Аня положила руку на живот, ощущая лёгкие толчки.
Жизнь, начавшаяся с детского плача в лесу, превратилась во что-то большее — в настоящую семью, собранную по крупицам из любви и заботы. И пусть не кровное родство связывало их — что-то более прочное.